Бхагаван Раджниш - Настоящее Имя. Беседы о Джапджи-сахиб гуру Нанака

Поза — это каркас, это модель, это форма. Энергия нейтральна, она принимает ту форму, которую ей придают. Она как вода — налейте ее в стакан, и она примет форму стакана; налейте ее в горшок, и она примет форму горшка. С энергией так же: придайте ей форму гнева, и она станет гневом, придайте ей форму любви, и та же самая энергия станет любовью. Это самое глубокое открытие. Когда вы начнете понимать различные позы, вы сможете начать изменять свое внутреннее состояние.

Однако будьте осторожны: изучение поз может настолько увлечь вас, что вы забудете о том, что они имеют отношение к изменению внутренних состояний. Вы станете искусны в науке поз тела, но дух останется нетронутым. Помните: это лишь вспомогательное средство; настоящая трансформация должна произойти внутри. Воспользуйтесь всей возможной помощью извне, но усилия нужно сосредоточить на внутренних изменениях.

Когда строят дом, сначала вокруг возводят леса. Этот первоначальный этап необходим, но если строительство на этих лесах и закончится — дом никогда не построить. На мостках нельзя жить, они служат лишь временной поддержкой самого дома. Они выполняют свое предназначение, и их убирают.

Асаны, позы и мудры — это вспомогательные средства. Но от Горакхнатха до Нанака люди стали считать строительные леса своим жилищем. Йоги сидели в позе милосердия, но совершенно забыли, что кое-что нужно сделать и изнутри. Поза могла выражать сострадание, однако внутри он мог быть объят яростью. Он мог принять мудру доброты и покровительства, но, бросив взгляд внутрь него, можно было обнаружить опасного человека, способного причинить вам вред. Он мог стоять перед дверью, всем видом прося милостыню, но не дождавшись ее, мог посылать вам проклятия. Люди были напуганы хатха-йогами. Образ нищего, в котором они представали, был лживым.

И Будда, и Горакхнатх велели своим ученикам стать нищими для того, чтобы привить им смирение. Когда рука протянута, прося о милостыни, для высокомерия не остается места.

Если я стою у чьей-то двери, держа в руке чашу для подаяний, — как может сохраниться "эго"? Делая что-либо для кого-то другого, я питаю свое "эго", а стать нищим- значит принять тот факт, что я есть ничто, что я ничего не стою. Все, что у меня есть — это моя чаша для милостыни. Если вы мне подадите, я буду рад; если нет, я смиренно удалюсь, ведь нищий не может требовать. Человек может подать, а может и нет — это его выбор.

Будда сказал своим бхикшу , что они должны просить подаяния, но им надлежит просто стоять у двери и никогда не выпрашивать. Выпрашивание оказывает свое влияние; возможно, это вынудит человека подать, что противоречит самому понятию нищенства, это слишком агрессивно. Поэтому бхикшу надлежало лишь стоять у входа дома, куда он пришел за подаянием. Если хозяин дома испытывает желание подать, он так и сделает; в противном же случае бхикшу тихо уйдет. Ему запрещалось прилагать усилия к тому, чтобы человек подал против своей воли. Для этого ему предписывалось стоять с закрытыми глазами, протягивая свою чашку. Он должен был постоять некоторое время и идти дальше, избавляя таким образом хозяина дома от какого бы то ни было замешательства, если он намерен был отказать. Бхикшу надлежало научиться смирению. Если человек подает — это его собственная воля; если нет — это также его воля. В обоих случаях бхикшу должен был благословить его. Его благословение никак не должно было зависеть от того, подали ему или нет.

Один из бхикшу Будды по имени Пуран обрел знание и достиг состояния Будды. Будда сказал ему: "Иди же в мир и дай другим то, что я дал тебе. Многие фонари еще не зажглись — иди и зажги их. Тебе нет больше нужды оставаться со мной. Ты достиг высшего знания".

Пуран склонил голову, сложил ладони и попросил: "Позволь мне пойти в деревню Сукха, что в Бихаре".

Ответил Будда: "Тебе лучше было бы не ходить туда, люди там грубы и бессердечны. Они станут оскорблять и бранить тебя".

Пуран возразил: "Но, учитель, разве не должен доктор идти туда, где болеют? Пожалуйста, разреши мне пойти туда. Я нужен этим людям".

Будда сказал: "Прежде чем идти, ответь мне на три вопроса. Если они оскорбят и обидят тебя, что ты подумаешь?"

Пуран ответил: "Я пойму, какие они добрые люди! Они всего лишь оскорбляют меня, но они не бьют меня. Они могли бы побить меня, если б только захотели".

Сказал Будда: "А если они вдобавок побьют тебя? Если они встретят тебя градом камней?"

Пуран ответил: "Я бы все равно думал об их доброте — ведь они всего лишь побили меня, но не убили. Они же могли и убить меня."

"А если, — опять спросил Будда, — они убьют тебя? Что ты почувствуешь перед смертью?"

"Я бы то же подумал: насколько они добры, ведь они освободили меня от этой жизни, в которой я столько раз заходил в тупик и столько раз ошибался", — был ответ Пурана.

На это сказал Будда: "Иди же, Пуран. Ты поистине совершенный бхикшу. Можешь идти, куда пожелаешь."

Только при абсолютном смирении человек может считаться настоящим бхикшу. Но к тому времени, как стал известен Нанак, бхикшу Горакхнатха превратились в кошмар. Они приходили к дверям дома и, вместо того, чтобы спокойно стоять, начинали ходить туда и обратно, потрясая своими посохами и бряцая ритуальными щипцами. Это всегда так пугало людей, что они тут же подавали. Видя их пронизывающий и гневный взгляд, люди начинали опасаться, что если им не подать, они могут применить силу.

Таким образом, люди подавали милостыню йогам Натх-Сампрадаи из страха — ведь иначе они навлекли бы на себя неминуемое проклятие. Таким искаженным было положение вещей, когда появился Нанак. Йоги Натх-Сампрадаи никогда никого не благословляли. Ничего не происходило после подачи милостыни; скорее вы должны были быть благодарны им за то, что они приняли ваше подаяние. Они считали это своим правом.

Кроме того, Горакх наставлял своих последователей благословлять тот дом, к дверям которого они приходили за милостыней; а то, подавали им или нет, не могло служить мерилом. Но со временем все пришло в полный беспорядок. Позы сохранились, а вот смысл, скрывавшийся в них, — нет. И в наше время есть такие йоги. Некоторые натха-йоги простаивали неподвижно по десять лет. Когда-то эта поза имела свое значение. Если выпрямиться и стоять, практикуя вспоминание, то сознание тоже воспрянет; если тело находится в абсолютном покое, то и сознание успокаивается и застывает; однако без вспоминания тело остается недвижным, но разум будет продолжать свой бег, пока не минует тысячу миров. Мысли и видения не пропадут. Позы есть помощь, но не самоцель.

К появлению Нанака позы пришли к вырождению, и все религиозные течения подверглись уродливой деформации. Вот почему Нанак говорит: