Бхагаван Раджниш - Настоящее Имя. Беседы о Джапджи-сахиб гуру Нанака

И снова прошло много лет. Стражник все не возвращался, так как задача была очень необычной. Это заняло бы еще много веков, если бы он вообще смог бы когда-нибудь определить происхождение священника. К тому времени "эго" несчастного обратилось в пепел; его надежды на пышный прием остались лишь мечтой. Он представлял себе все, что угодно: и встречающий его оркестр, и цветы повсюду, и то, как Господь усадит его по правую руку от Себя. И вот в таком состоянии страха и смятения священник проснулся. Он был весь в поту. Слава Богу, это был всего лишь сон! Однако после этой ночи он полностью растерял всю свою храбрость.

Но этот сон — правда. Нанак повествует об истине, содержащейся в этом сне:

Если бы тот священник спросил Нанака, тот сказал бы в ответ: так много Иисусов! Так много ликов Кришны и Шивы… И нет этому конца, нет конца.

Нанак выражает свое благоговение и изумление. Это изумление порождает стыд, и все претензии обращаются в пыль. На что претендовать?

Хорошо известен один случай, произошедший в жизни Сократа. Однажды ему нанес визит некий весьма состоятельный человек из Афин. Высокомерие его было очевидно. Если даже люди, у которых нет ничего, бывают столь надменны, вообразите, каков был этот человек, владевший миллионами и бывший одним из богатейших афинян. Сократ не выказал никакого внимания к нему, и это он снести не мог. Он спросил: "Ты знаешь, кто я такой?"

Сократ ответил: "Садитесь, пожалуйста. Давайте попробуем это выяснить". Он разложил перед собой карту мира и спросил своего посетителя: "Где на этой карте Афины?"

Афины, естественно, были обозначены точкой на карте. На нее и указал миллионер: "Вот Афины".

"Теперь покажите мне, будьте добры, где в Афинах находится ваш дворец", — попросил Сократ.

"Как же я могу показать, где мой дворец, если все Афины обозначены маленькой точкой?"

"А где вы в этом дворце? — настаивал Сократ. — Учтите, что это только лишь карта нашего мира, а всего миров и солнц во Вселенной бесконечное множество. Так кто вы?". Когда гость уже хотел удалиться, Сократ вручил ему карту с такими словами: "Держите эту карту при себе. Каждый раз, когда высокомерие захлестнет вас, разверните ее, найдите Афины и спросите себя: "Где мой дворец?", и потом спросите: "Кто я?"

Мы — ничто, но одержимость той идеей, что мы — все, прочно в нас укоренилась. Это яд всего человечества. В тот час, когда вы пробудитесь и посмотрите вокруг, что вы сможете сказать о себе? Кто вы? И вы начнете освобождаться от себя. Вы будете уменьшаться все больше и больше, пока не сожметесь в ничто, и тогда перед вами со всей очевидностью предстанет безбрежный Господь. Он появляется только тогда, когда вы совершенно опустошены.

Изумление неизбежно уничтожит вас. Изумление губительно. Оно убивает не только тело, но все ваше естество. Оно — смерть любого "ячества". Вот почему вы ищете ответы, тогда как мудрец задает вам вопросы. На вопросы, которые он ставит, нет ответов Они призваны разбить ваше высокомерие.

Оживите хоть немного, смахните пелену с глаз своих и посмотрите по сторонам — каков ответ, который есть у человека? Наука дала множество ответов. Какой же из них подлинный? Ни один из них таковым не является; любой из них просто слегка отталкивает вопрос назад.

Маленький ребенок как-то спросил Дэвида Лоуренса [28] Лоуренс, Дэвид Герберт (1855–1930) — английский писатель. во время прогулки по парку: "Почему деревья зеленые?". Не то, чтобы Лоуренс не знал ответа — ведь ответ очень прост: потому что в листьях содержится хлорофилл. Но тогда возник бы следующий вопрос: А почему в листьях хлорофилл? И так возникали бы все новые и новые вопросы. Лоренс определенно был мудрым человеком. Он бы непременно поладил с Нанаком. Он сказал ребенку: "Дело в том, что деревья зеленые, потому что они зеленые". Дальнейших объяснений не потребовалось.

Это ответ, данный поэтом. Такой ответ дал бы и учитель. Он не нарушает вашего изумления, а наоборот, увеличивает его. Это даже не ответ в строгом смысле этого слова. Вот что Лоуренс попытался донести до ребенка: меня тоже переполняет изумление по поводу того, что деревья зеленые. Но все, что я могу сказать, это что они зеленые, потому что они зеленые — и нет никакого способа узнать, почему они зеленые.

Все поиски ответов лишь отодвигают ответы все дальше. Поэтому философия не пришла ни к чему. Каждый вопрос вызывает десяток других. Бертран Рассел писал: "В университете я выбрал своим главным предметом философию в надежде узнать ответы на все вопросы в жизни. И вот под конец своей жизни я знаю лишь одно: ни одного ответа я не нашел, зато количество вопросов возросло у меня тысячекратно."

Есть на свете философы и мыслители, вечно пребывающие в поисках ответов. Каждый ответ порождает новые вопросы. Те, кто послабее, останавливаются на полпути и придерживаются своих ответов. Более решительные предпочитают идти до конца Но потом они приходят к осознанию всей бессмысленности их стараний. И тогда рождается религия, и ощущение таинства охватывает их.

В сфере знания существует могущественная сила пробуждающегося к жизни осознания — сверхизобилие сознания — не ответов, не священных скрижалей, не принципов, но осознания. Знание означает осознавание, но не библейские истины, не информацию и не слова.

Нанак вообще не упоминает священные писания, как не говорит и о каких-либо учениях и принципах. Ответов нет, но что тогда есть? Музыка… нада.

Эта нада — это звук, музыка — есть чувственный опыт. Перед вашим утренним пробуждением птицы, скорее всего, уже запели, только вы их еще не слышите. Потом ваш сон прерывается, и вы начинаете просыпаться; вы переворачиваетесь с еще закрытыми глазами, но вам уже слышно птичье пение за окном. Свежее дыхание утра нежно ласкает вас, к вы начинаете слышать все многозвучье мира вокруг. Просыпаясь, вы начинаете ощущать музыку бытия.

Однако существует еще один рассвет, подобный этому, еще одно пробуждение. В настоящий момент жизнь ваша — один сплошной сон: вы ходите, будто во сне; вы делаете все в состоянии, похожем на транс. Вражда, любовь, встречи и расставания — все это происходит в таком бессознательном состоянии.