Карл Ренц - ПРОСВЕТЛЕНИЕ И ДРУГИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ

О том, что это Я не отделено, слушатель и учитель — одно в этом, Карл говорит при случае так: «Я говорю только сам с собой». По-английски он двусмысленно называет свои выступления «Self Talks» (Я говорит). Конечно, Я еще и слушает. Потому что все проводи­мые различия — продукт мысли.

В этом суть индийской философии адвайты («не­дуальный», «не-два»), с которой Карл Ренц ощущает связь: отделенность — всего лишь иллюзия, поддержи­ваемая умом. Как только мысли затихают, исчезает и отделенность вместе с желаниями и страхами. «Ад — это другие», сказал Жан Поль Сартр. Карл Ренц сказал иначе: «Пока ты веришь, что другие существуют, ты живешь в аду».

Возможно, «ад» — это преувеличение. «Стресс» бу­дет достаточно. Но если есть что-то, что уничтожает ад, кладет конец стрессу, то это подобные диалоги. По­добные разговоры с учителем, который знает, что ада нет, что нет отделенности. Конечно, живое присутст­вие такого учителя может оказать нам великую по­мощь. Но и присутствие в печатном виде имеет свои преимущества. Во-первых, оно не содержит «холостых ходов», которые случаются в любой беседе. Мы их убрали. Во-вторых, нет нужды испытывать диском­форт на жестких стульях или в неудобной позе на полу.В-третьих, можно в любой момент прервать речи это­го словоохотливого комедианта и снова вернуться к ним в более подходящее время.

И не нужно всякий раз платить за вход!

Дитмар Биттрих

Лето 2003 г.

Еще в детстве у меня были противоречивые пережива­ния. Я мог быть совершенно свободен и находиться в совершенной гармонии с миром в один момент, а в следующий — в глубокой депрессии, желая раство­риться и умереть, то на седьмом небе от счастья, то в смертной тоске.

Понятно, что мне хотелось пребывать только в приятных переживаниях. Так я и начал искать. Так что это было поиском не истины и не просветления, а без­граничного счастья, окончания страдания. Я пытался найти для этого действенное средство и подходящие инструменты. Сначала это был секс, из которого ста­ло ясно, что так называемая маленькая смерть (ор­газм) — всего лишь мимолетное переживание и зави­сит от партнера, а значит, ничего не решает.

Затем последовал опыт с наркотиками, дающими лишь на короткое время свободу от страдания. Но как только их действие ослабевает, страдание становится даже еще более интенсивным. Внимание или любовь друзей, семьи или партнеров также потеряла всякое значение с осознанием того, что мое состояние не имеет к ним никакого отношения и что все это не могло решить проблему.

Затем я стал читать эзотерические книги: всё про религии, шаманов, магию и т. д. Долгое время я был захвачен Кастанедой и Доном Хуаном и их идеей свободы.

Это продолжалось до конца 70-х годов, когда я во сне спонтанно осознал, что сплю. Я вспомнил о технике Дона Хуана, где нужно смотреть на свои руки. Так что я поднял руки и стал их рассматривать. Неожи­данно что-то, очевидно, спавшее во мне, пробудилось. В этом пробуждении сначала мои руки, а затем все мое тело начали растворяться. Я узнал смерть и в этом уз­навании внезапно возник страх. И я стал бороться за свою жизнь так, как еще никогда ни за что не боролся. Какая-то непостижимая сила пыталась стереть меня, при этом я воспринимал ее как бесконечное черное Ничто. И хотя я проснулся и лежал на своей кровати, борьба не прекратилась. И вдруг пришло приятие это­го растворения и темное Ничто превратилось в сия­ющий свет и я стал этим светом. Светом, сияющим в самом себе.

Целая вечность прошла и свет постепенно превратился в обычное осознание Карла и мира. Все казалось таким, как до этого переживания, но восприятие абсолютно отделилось от воспринимаемого. Появились абсолютная дистанция к миру и его чужеродность.

«Это не мой дом» — была единственная мысль. МОЕ потерялось в отсутствии «я».

С этим пробуждением всеобъемлющего сознания начался процесс растворения концепции «Карл». И в этом восприятии ложности переживаний иллюзорной сущности сожжение личной истории, таким образом, истории всей Вселенной в огне Осознания было всего лишь вопросом времени.

Этот процесс от «индивидуального сознания к всеобъемлющему», от личного к безличному, который принято называть просветлением, всегда уникален и не может быть повторен или скопирован. Так же как существует только одно абсолютное Бытие, любое переживание уникально.

В течение долгого времени, около пятнадцати лет, это безличное сознание было моим домом: КОма превратилась в ОКей. Я стал блуждающим НИЧТО. Я был абсолютно отождествлен с этим НИЧТО.

Хозяин НИЧТО. Маленькое «я» стало очень большим, раздутым НИЧТО. Как фон, наблюдающий передний план. Одна иллюзия, наблюдающая другую иллюзию. Так называемый СВИДЕТЕЛЬ, мудрость, утверждающая: «я есть НИЧТО».

Очевидно, существовало нечто, что видело в этом «не-бытии» какое-то преимущество, а как следствие, и подспудный страх, боявшийся потерять это преиму­щество ясности. В середине 90-х годов неожиданно пришло абсолютное понимание, простое узнавание, как маленькое <<���ага»: «Я — то, что есть. Я — то, что не может быть или не могло быть чем-то другим, нежели "абсолютным Я"». Существует только абсолютное Я и ничего кроме абсолютного Я. В самоосознании и в ре­ализации Я абсолютное Приятие.

Абсолютное «ЕСТЬ» реализует себя в личном, так же как и в безличном переживании, это всегда абсолютное Я, так что никогда не существовало необходимости в просветлении. Абсолютное Я всегда реализовано, а то, что видится как сознание в реализации (проявлении реальности), никогда не реализует себя. И в этом смысле никогда не существовало непросветленных и, таким образом, необходимости в просветлении.

В конце 80-х годов появились боли, сначала в шее. Они приходили 1—2 раза еженедельно. Примерно че­рез год боли в голове превратились в ежедневную миг­рень. Я просыпался и засыпал с этой болью. Все по­пытки бороться с ней только ее усиливали. Никакие медикаменты, природные или химические, не могли в какой-либо мере повлиять на это. Единственной воз­можностью убежать от боли был либо сон, либо некий вид медитации. Хотя я и был против всяческого рода так называемой «духовной работы», эти постоянные боли каждое утро после пробуждения погружали меня в состояние отсутствия. В этом состоянии боль пре­вращалась в вибрирующий свет осознания. Тот, кто испытывал боль, исчезал. В большинстве случаев я снова спонтанно возвращался после 4—5 часов меди­тации, а со «мной» возвращались и боли. Из рая в ад. После этого я каким-то чудом шел в студию, пытаясь более или менее успешно рисовать, чтобы как-то зара­ботать себе на жизнь.

Так прошло примерно 4 года. Пока однажды утром я не вышел из медитации раньше обычного: уже через 2 часа, чтобы, как всегда, включить телевизор для про­смотра биржевых новостей. По случайности, шла пе­редача Би-би-си: экранизация «Махабхараты».