Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Очищение. Том.2. Душа

Почему своим, он где-то объясняет, снова напоминая мне президента Буша, говорящего про бомбежки Югославии: мол, это совсем не то, что вы думаете… просто нам так было удобнее!

Удобнее что? Делать бизнес. Решите сами, как назвать то учреждение, куда вы хотели бы заполучить многотысячный поток посетителей, после того, как выпустили бестселлер под собственным именем, вызвавший обвал писем? Если уж вы так скромны, или боитесь, что от вас будут шарахаться сотрудники, так и книгу напишите под псевдонимом. Ничего личного, просто бизнес!

Я долго не мог понять, что же так возмутило Боба в предложении съездить в Индию и изучить все, что связано со Вторым телом. Возмутило настолько, что он поминает об этом из книги в книгу! Потом я вспомнил, как на наши семинары приезжали американцы, узнавшие как-то про наши работы. Судя по их заявкам, им было интересно как раз то, что мы исследовали. И когда они приезжали, я точно видел, что могу их обучить этому. Но они очень быстро скучнели и уезжали, будто их ожидания были обмануты… Этого я тоже не мог понять.

И вот сейчас, благодаря Монро, пришло объяснение. Идиот психолог предлагал Монро изучать внетелесные состояния и второе тело! Разве Боб приходил к нему за этим?! Входить во внетелесное состояние он умел и сам. Что хотел от него Боб? Какая помощь ему была нужна? Создать успешный бизнес! А что предложил ученый идиот? Ехать учиться!

К кому?! К нищим индусам? А чему они могут научить преуспевающего американского миллионера? Что они вообще понимают в том, как делаются деньги?! Может быть, они что-то добавят к его понимаю внетелесных состояний, но зачем? Если товар уже покупается и покупается хорошо, все патенты на изобретения, улучшающие товар, должны быть заперты под ключ до той поры, пока спрос не начнет падать. Так делается настоящий бизнес в Америке!

Есть в американском бизнесе такое выражение overqualified — переучен, излишне подготовлен. Так обычно называют там русских программистов, которых нельзя брать на простые работы, потому что это не в их уровень, а на сложные не берут, потому что не проверены на простых. Вот им и отказывают под предлогом, что они переучены. Недоумок-психолог предлагал Монро именно это — переучиться. И тот возмущается годами: ну, надо же быть идиотом — вместо того, чтобы торговать тем, что как раз пользуется спросом, послать меня подальше от рынка, чтобы улучшать то, что и так уникально! Вот и сиди на свою жалкую психологическую зарплату!

Роберт Монро не поехал никуда изучать то, что ему открылось. Вместо этого он создал свой институт и сам стал учить людей. Вот портрет его «полной личности» или души, безразлично, что это в действительности. И это весьма сомнительный портрет. Это многослойный портрет. Впрочем, дальше это станет очевиднее.

Вот так, сплошь с больших букв называет Монро то, что вещает со страниц своих книг. Возникает это словосочетание в самом начале его последней книги «Окончательное путешествие». Еще раз рассказывая, как все началось в 1958 году, Боб заявляет со свойственным ему чувством драматургии:

«Ничего не понимая, испытывая панический ужас, я погрузился в тот процесс, который привел меня к новому пониманию действительности — к тому, что я называю Иным Мировоззрением и чем руководствуюсь теперь» (Монро. Окончательное, с. 16).

Чуть ниже он дает понять, что это его Иное Мировоззрение революционно. Тридцать лет астральных путешествий, встречи с неведомым, учеба у существ, которых мы в обычной жизни посчитали бы богами!.. Это не может не изменить человека и его мировоззрение! Вот только я уже говорил о своем ощущении: Боб Монро уж слишком похож для меня на персонажа фантастического романа, сочиненного Робертом Монро… В чем это выражается?

Например, в том, что он очень часто говорит о самопознании, но нигде не занят им. К примеру, в третьей книге, которая действительно отличается по мировоззрению от первой, он вынужден признать, что увлечение наукой было лишь какой-то из земных игр, частью местного мировоззрения: «…и потому нам придется с неохотой отказаться от науки.Почти все научные достижения целиком и полностью связаны с Миром Земной Жизни, пространства и времени и, следовательно, применимы только в этих границах» (Монро. Окончательное, с. 225).

С неохотой — через тридцать лет путешествий в мирах, где наука не применима! — он все-таки отказывается даже от нее! Но только не от своего мировоззрения! И видно это потому, что он даже вопроса не задает: как же я сам так неистово «уважал науку» вначале? Если вы вглядитесь в это противопоставление, то поймете: даже отказываясь от науки, Монро делает фокус — он отказывается от нее, как от внешней иллюзии, от куска внешнего мира, тем самым позволяя себе сохраняться прежним.

Почему? Потому что наука не была частью его мировоззрения вообще. Тогда бы он был поражен ее провалом и говорил бы об этом, пока не заполнил образовавшуюся дыру в своем мировоззрении. Но в его мировоззрении, как я и попытался показать в предыдущих главах, наука не занимала никакого места, там были знания не научные, а торгашеские. То есть знания о том, как использовать науку для своих целей. Задаться вопросом о том, почему же так много болтал о науке в ранних книгах, опасно: выведет на ответ. А ответ будет неприятный: использовал для обработки сознания читателей…

Эта часть мировоззрения Монро остается скрытой от чужих глаз даже через тридцать лет.

Однако, это все верно лишь в том случае, если мы правильно поняли не только мировоззрение, но и сами слова Монро. Иначе говоря, если кто-то говорит нам о научном подходе, то говорит ли он о научном подходе?

У русского человека очень сильно восхищение перед печатным словом, для нас книга — знак божественной истины. И это используют и свои, и чужие. Между тем вопрос о научности очень важен. Наука, если забыть о том, что это огромное сообщество, в течение столетий разрабатывала то, что должно было стать самым надежным способом поиска истины. Не уважать и не принимать его можно только в том случае, если видишь его ошибочность. Однако в рамках наших земных потребностей я такой ошибочности не вижу, если говорить в целом о научном методе. Я вижу лишь ошибки в его использовании отдельными учеными.

И вижу многочисленные попытки использовать научный метод в ненаучных целях, как вывеску, обеспечивающую спрос. Скажите, для того, чтобы книга стала научной, достаточно написать на ней: Научное издание? Или сказать внутри, что ты всегда уважал науку? Или же в ней действительно должно быть научное исследование?

Отвечу: в подавляющем большинстве случаев достаточно именно слов. Почему? Потому что те, кому она адресована, нуждаются лишь в этом, и им нет дела до действительного исследования. Читатель эзотерической или мистической литературы вовсе не нуждается в научном учебнике полетов вне тела, он нуждается в полетах и он нуждается в защите от окружающей его злобы. Ему нужно сунуть что-то в пасть общественного мнения, например, слова из книги, где сказано: верую! Или: уважаю науку!