Сатпрем - НА ПУТИ К СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСТВУ: Очерки экспериментальной эволюции

Но это только видимость, все более и более тягостная, и мы ничего не расширяем: мы просто посылаем в другой конец космоса жалкое маленькое существо, которое даже не знает, как позаботиться о своем роде, не знает, таят ли его собственные пещеры дракона или плачущее дитя. Мы не прогрессируем; мы непомерно раздуваем грандиозный ментальный пузырь, который очень даже может взорваться под самым нашим носом — мы не улучшили человека, мы просто сделали из него колосса. И не могло быть иначе. Виной тому не недостаток наших добродетелей или интеллекта, ведь, доведенные до крайности, они смогли бы произвести лишь суперсвятош или супермашины — монстров. Святая рептилия в своей норе дала бы для эволюционного зенита ничуть не больше, чем святой монах. Давайте лучше позабудем это. Истина в том, что верх человека — или верх чего–либо еще — лежит не в совершенствовании до высшей степени того же самого типа; он кроется в «чем–то ином» , не в том же самом типе, а в том, к чему устремляется существо. Таков эволюционный закон. Человек — это не вершина; человек — это « переходное существо» [3] Sri Aurobindo, The Life Divine , II. XXIII. 754 , — сказал давным–давно Шри Ауробиндо. Человек направляется к сверхчеловечеству также неизбежно, как малюсенькая веточка мангового дерева содержится в его семени. Значит, наше единственное настоящее занятие, наша единственная проблема, наш единственный вопрос, требующий решения из века в век, тот самый, что сейчас разрывает на части наш великий земной корабль, состоит в том, как сделать этот переход.

Ницше тоже говорил это. Но его сверхчеловек — это только раздутие человека; мы видели, что он делал, когда шествовал по Европе. Это был не эволюционный прогресс, а возврат к старому варварству белокурых или черноволосых бестий человеческого эгоизма. Нам нужен не сверх–человек, а нечто иное, что уже прорезается в сердце человека и что столь же отличается от него, как кантаты Баха отличаются от первых бормотаний гоминида. И, в самом деле, кантаты Баха звучат очень бедно, когда наше внутреннее ухо начинает открываться к гармониям будущего.

Именно это открытие, это новое развитие хотим мы исследовать в свете того, что мы узнали от Шри Ауробиндо и от Нее, продолжившей его работу, это modus operandi перехода, пока мы сами не сможем ухватить эволюционный рычаг и методически работать над собственной эволюцией — делать экспериментальную эволюцию — как другие пытаются выращивать эмбрионы в пробирках, хотя они могут услышать лишь эхо собственных монстров.

Секрет жизни кроется не в жизни, а секрет человека — не в человеке, точно также как « секрет лотоса кроется не в той грязи, из которой он вырастает» , — сказал Шри Ауробиндо [4] Sri Aurobindo, The Bases of Yoga , IV. 119 ; и все же грязь и солнечный луч объединяются вместе, чтобы создать другую степень гармонии. Мы должны найти именно это место соединения, эту точку трансмутации. Тогда, возможно, мы переоткроем то, что спокойный ребенок на берегу моря созерцал в барашках пены, и ту всевышнюю музыку, что движет мирами, и одно–единственное Чудо, ожидающее своего часа.

И то, что кажется по–человечески невозможным, станет детской игрой.

Наши трудности всегда возникают из–за того, что мы думаем, что только мы можем их разрешить. Мы верим, что если бы не вмешивалась наша ментальная сила (или наша ментальная слабость), если бы не проявлялись наши более или менее большие способности, то наше дело было бы обречено на провал. Такова вера ментального человека. Нам хорошо известны результаты этой веры. Но даже если бы наши ментальные способности были безупречны на своем уровне, в них все равно бы оставался главный изъян — они приносят лишь то, что уже содержалось в нашем интеллекте или мускулах — кроме тех случаев, когда вмешивается сама жизнь и расстраивает наши планы. Другими словами, наша ментальное существование — это замкнутая система. Ничто не может войти туда, кроме того, что мы сами туда внесли. Это краеугольный камень великой Крепости. Ее вторая неизбежная черта состоит в том, что эта система строго механистическая: все разворачивается по рельсам мысли, плана или все тех же мускулов, которые мы задействовали, поскольку ничто не может войти туда, кроме того, что мы сами задумали. И все промерено заранее, вплоть до последнего метра, сантиметра или миллиметра: мы получаем как раз то, что и ожидаем — но все это уже было предвидено в интеллектуальном уравнении, введенном в игру. То есть, эта система идеально и герметично запаяна до последней трещинки. Нет ни одного дефекта, за исключением того, когда сама жизнь, в очередной раз, более или менее милостиво, сминает наши безупречные расчеты. И ее третья неизбежная черта, вытекающая из первых двух, состоит в том, что эта система совершенно «объективна»: ничто из нее не ускользает, а если ускользнет, то будет быстренько просчитано, введено в уравнение и «запрограммировано», чтобы вернуть «неучтенный фактор» в машинный круг и еще дальше раздуть большой пузырь. И, естественно, все объективно, поскольку весь мир носит одни и те же очки; даже наши инструменты тщательно подтверждают те результаты, которые мы от них ожидаем. То есть, система действует неукоснительно и безупречно в соответствии со своей установкой. Мы, как некий волшебник, очертили на земле ментальный круг и вступили в него — вот вам, пожалуйста.

Но вся эта грандиозная иллюзия может раскрыться.

В действительности, она лопается уже сейчас, невзирая на нас. То, что кажется нам ужасным беспорядком, является на самом деле великим порядком новых сил, которые приходят, чтобы закачать свежий воздух в наши легкие ментализированных землян… «Новые силы» — эта фраза попахивает чем–то мистическим, что, несомненно, вызовет живой протест со стороны материалистов. Но давайте признаем (прежде чем обстоятельства не заставили нас сделать это, повозив нас носами по земле), что сегодняшние материалисты так же изжили себя, как и вчерашние святоши; они крутятся внутри замкнутой, душащей, обусловленной и отжившей свое системы. И те и другие — продукты ментального круга, две стороны одной и той же монеты, оказавшейся фальшивой. Речь идет не о том, чтобы противопоставлять бога и не–бога, дело совсем в другом: в том, чтобы выйти из этого круга и увидеть, как дышится на другой стороне — а там дышится очень хорошо, поверьте мне, так хорошо, что кажется, что дышишь в первый раз.

Так что мы не совершим переход, опираясь на собственные силы; если бы это было так, то никто бы не мог сделать это, кроме «духовных атлетов». Но эти атлеты — медитирующие, концентрирующиеся и аскетичные — также не выходят из этого круга, хотя может казаться обратное. Они раздувают свое духовное эго (это эго хуже любого другого, поскольку оно облачается в крупицу истины), а их озарения — это просто светлые разряды в их собственных тучах. Логика этого проста: невозможно выбраться из круга силами этого круга, подобно тому, как лотос вырастает из грязи не силами этой грязи. Нужно немного солнца. И поскольку аскеты и святые и основатели религий во все века только касались разреженного верха ментального пузыря, то они порождали ту или иную Церковь, которая чрезвычайно походила на ту замкнутую систему, от которой они уходили, то есть, догму, свод законов, Заповеди одного–единственного пророка, рожденного в благословенный год 000, вокруг которого разворачивается прекрасная история, навечно привязанная к году 000, как электроны вращаются вокруг ядра, как звезды вращаются вокруг Большой Медведицы, а человек — вокруг своего пупа. А если они действительно выбирались из ментального круга, то делали это лишь в духе, оставляя землю и тела в их обычном увядании. Допустим, каждый новый «столп» был более мудрым, более озаренным, более достойным и добродетельным, чем его предшественник, и он действительно помогал людям, но он не изменил ничего в ментальном круге, как мы видим, в течение тысячелетий — поскольку его свет был лишь другим ликом все той же тени, белым черного, добром зла, добродетелью нищеты, которая сжимает нас в глубинах наших пещер.

Читать дальше