Сатпрем - НА ПУТИ К СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСТВУ: Очерки экспериментальной эволюции

Мы не знаем, мы не знаем ничего об окончательном движении! Но оно будет, столь же неизбежно, как лопается стручок ракитника и испускает золотой каскад. Смертное тело закончит свою работу, которая состояла в том, чтобы породить на земле своим криком бессмертное тело и высвободить Дух, извечно содержавшийся в его темных клетках.

Освобожденное существо сможет двигаться в своей собственной солнечной субстанции, субстанции текучей, легкой, светлой; оно сможет перемещаться по воле, отступать в невидимую концентрацию самого себя или с успехом проецироваться наружу, менять цвет и форму в соответствии с состоянием своей души, своим уровнем концентрации или с необходимостью своей реализации; оно сможет сообщаться напрямую и мелодично, обращаться с материей по своей воле, изменять ее по воле, через простую прямую манипуляцию вибрацией истины в вещах, строить по воле, разрушать по воле и просто и непосредственно осуществлять все операции, которые наши машины осуществляют опосредованно через тяжкий перевод нашей ментальной силы. Ибо, поистине, это существо является «супраментальным» не из–за того, что оно наделено супер–разумом, который находится на ступеньку выше разума и обладает более императивной силой над материей, а из–за того, что оно наделено более сокровенной степенью силы, которая не накладывается на материю и не вырывает из нее насильственных чудес, а высвобождает ее собственную созидательную энергию, ее собственную созидательную радость, и заставляет ее петь ее собственную ноту света, как пастух заставляет петь свою флейту.

И наружная жизнь подчинится жизни внутренней.

Это будет конец Искусственности. Этот сказочный, огромный мир, закованный машинами на всех уровнях и всех ступенях, втянутый в механику, которая поглощает нас и поглощает малейшее движение жизни, самое малое дуновение мысли, самое легкое биение сердца и загоняет нас под свою колесницу, где самые богатые ложными силами, самые вооруженные ложным светом, самые нагруженные панцирем торжествующего несознания, самые раскрашенные ложными цветами, мишурой и искусственным светом телевидения, господствуют над загипнотизированной массой, соглашающейся с этой варварской жертвой Молоху, с этим универсальным, тотальным рабством, детализированным до малейшей подсознательной реакции, где даже самые озаренные люди все еще движимы приглушенным отзвуком Машины, отрезаны от собственной силы видеть и чувствовать и сообщаться, задыхаются под гигантским аппаратом, который обуславливает их мысли, чувства и веру, регламентированные наукой, регламентированные законом, регламентированные Машиной, которую надо крутить, чтобы жить, крутить, чтобы есть, крутить, чтобы дышать и путешествовать, которую надо заставлять жить, чтобы иметь возможность жить — все это растворится как нереальный кошмар под спокойным взглядом Истины, которая расставит все по своим местам, даст силу наиболее истинным, наделит каждого согласно его свету, озарит каждого его истинным светом, высветит сокровенную вибрацию без уверток, без ложного одеяния, установит иерархию существ спонтанно, автоматически, видимо, согласно качеству их пламени и интенсивности их радости, наделит самых ясных своим могущественным ритмом, наделит каждого миром по его мере, жилищем по его цвету, бессмертным телом сообразно его радости, размахом действия, согласующимся с размахом его собственного луча, силой формировать материю и использовать материю сообразно своей интенсивности истины, своей способности к прекрасному и своей степени подлинного воображения; ибо, в конечном счете, Истина есть Красота, всевышнее Воображение, которое через все эти миллионы лет и миллиарды печалей хочет заставить нас вернуть самим себе нашу собственную силу любить, творить и вырывать смерть бессмертной радостью.

Но как эта материя, такая тяжелая и строптивая, этот бесчувственный булыжник, как он подчинится силе Духа? Как эта земная материя позволит себя трансформировать без того, чтобы быть раздробленной, принужденной, растертой в порошок каким–то ударным механизмом, нагретой на несколько тысяч градусов в наших ядерных реакторах? С тем же успехом мы могли бы спросить, как этот булыжник смог когда–то дойти до извилистого движения гусеницы — мы видим не дальше нашей ментальной обусловленности; но наше видение ложно, и материя, которую мы так безжалостно сокрушали, столь же живая, активная, «отзывчивая», как и течение звезд над нашими головами или невидимый трепет лотоса под майским солнцем. Материя тоже живая, материя тоже является субстанцией Вечного, и она может так же откликаться, как разум, сердце или растение. Только надо найти точку соприкосновения, надо знать настоящий язык, точно также, как мы нашли язык чисел, но извлекли только некоторых монстров. Надо найти другой язык для другого видения, конкретный язык, который дает переживание того, что он называет, который видит, о чем он говорит, который касается того, что он выражает, и не переводит, а конкретизирует вибрации и движет вещами, испуская подобную ноту. Надо снова открыть магию Слова.

Ибо также существует Ритм, и это не вымысел, не больше, чем этот «огонь» или эта «тишина». И это одна и та же вещь под тройным обликом [59] Действительно, разве Риг Веда не говорит в одной из своих прорицательных фраз: «О, Огонь, это ты обладаешь словом Истины» (I. 59. 7) , в индивидуальной и универсальной форме, в человеческом сгустке или в межзвездных пространствах, в этом камне или в той птице. Каждая вещь, каждое существо имеет свой ритм, точно также, как каждое событие и возвращение перелетных птиц. Это великий Ритм мира, его неделимая симфония, от которой мы отделены в маленьком ментальном теле. Но этот ритм здесь, в сердце всего и несмотря ни на что, ибо без него все бы распалось и рассыпалось: это первозданный скрепляющий агент, музыкальная сеть, связывающая вещи, их сокровенные вибрации, цвет их души и их нота. Как говорят древние тантрические тексты: « Естественное имя вещи — это звук, который порождается движением сил, составляющих эту вещь» [60] Arthur Avalon, The Serpent Power , p.98 . Это настоящее Имя каждой вещи, ее сила бытия, и наше настоящее и уникальное имя среди миллиардов видимостей. Это то, чем мы являемся, и это то, что есть за всеми терминами и псевдоименами, которые науки и законы наложили на нас и на весь мир. И, возможно, вся эти поиски мира, эта неспокойная эволюция, эта стычка вещей и существ, является долгим поиском своего настоящего имени, своей единственной подлинности, своей настоящей музыки в этой грандиозной пародии. Мы больше никто! Мы не важно кто в ментальном гомоне, переходящем от одного к другому; и все же мы — уникальная нота, маленькая нота, которая пробивается к своей великой музыке и которая бьется и кричит, которая страдает из–за того, что еще не может петь; мы — незаменимая личность за этим карнавалом ложных имен, мы — Имя, которое является нашей уникальной тональностью, нашим маленьким маяком существа, нашим простым посвящением в великом Посвящении мира, и которая все же тайно связывает нас со всеми прочими маяками и именами. Знать это Имя означает знать все имена. Называть — это быть способным воссоздать вещь по ее музыке, захватывать подобные силы в их сеть гармонии. Супраментальное существо — это, прежде всего, «знаток Слова», как говорили риши Вед, «жрец Слова» [61] Rig Veda, I. 10. 1 , «тот, кто делает» посредством простого призыва истины вещей, поэтизирует — это Поэт будущего века. И его поэма — это течение истины, в котором каждый слог, созидающий факты и материи, согласуется с великой Гармонией: это переделывание материи музыкой истины материи. Супраментальное существо — Поэт Материи. Через эту музыку оно преобразует; через эту музыку оно сообщается; через эту музыку оно знает и любит — потому что, поистине, этот Ритм является самой вибрацией Любви, которая зачала миры и несет их вечно в своей песне.