Луи Повель - Мсье Гурджиев

Это хорошо. Но действительно страшно. Должен пре дупредить страшно. Если вы не верить, что страшно, самое лучшее отступитесь. Если вы поверить, тогда прекрасно. Так вот, для начала вы покидать ваша жена. Надо расстаться. Не навсегда. Ничего не бывает навсегда. Но надо разлучиться. Вы уезжать, или она уезжать. Она и вы. Так самое лучшее для обоих. Потом вы понимать. Но потом.

Согласен, сказал Андре.

Она примет решение или вы. Это неважно. Необхо- димо одно расстаться. У вас другая жизнь, у нее другая жизнь. Изменение, которое кажется, не настоящее. Ваша жизнь теперь любовь, ласки, чувства, заблуждения. Когда расстанетесь другие заблуждения, у каждого. Лучше больше заблуждений. Одолеешь тысячи и тысячи заблуждений, тогда достигнешь истины. По-другому не выйдет. Если человек не менять жизнь, когда он спокойно существовать, от этого у него заводятся заблуждения. Когда изменяется обстановка, вам легче познавать. Немного, полегче. Например, вы и Сара. Когда вы пожениться, вы были невеждами, как два булыжника, оба. Потом вы прикоснуться к настоящему знанию, и жизнь меняется. Но обстановка мешает переменам стать успешными. Чтобы продолжать поиск, следует поменять обстановку. Вам пожить без жены, ей без мужа. Это добровольно, каждый решает сам. Когда разлучитесь, оба будете поступать, как знаете. Можно любить другая женщина. Но, может быть, у вас уже есть женщина. Необходимо сосредоточиться на ней. Другая женщина временное сред- ство для женатого мужчины.

«Что-то я все-таки понял», не без удовлетворения подумал Андре.

И ваша жена тоже живет свободно. Мужчина для нее не обязателен. Но возможен. Вы этим не интересуйтесь. Не надо обращать внимания. Лучше занимайтесь собой. Понятно?

Но вы часто говорили, что настоящий мужчина должен опекать свою жену. Что в браке проверяется качество мужчины. А если я расстанусь с женой, как же я буду ее опекать? спросил Андре. И потом, не хвастая, скажу, что достиг больших успехов, чем Сара. Мне даже сдается, что духовные искания завели ее в тупик, оттого что некоторые ваши высказывания она поняла слишком буквально. В последнее время она кажется ко всему безразличной, но, по-моему, это притворство.

Вы сказали? спросил Теогонов.

Что он имел в виду? Неужели не понял слов Андре? Или не одобряет?

Я хочу сказать, что у Сары сейчас тяжелый период. Мне кажется, я обязан быть рядом с ней. Сначала она горела, но, когда пыталась жить по вашему Учению, она словно бы стала ко всему безразличной. Или же это притворство. В последнее время она замкнулась, стала рассеянной… Об этом я и собирался с вами поговорить, посоветоваться. Вы утверждаете, что нам следует разлучиться, но готова ли она к этому?

Теперь во взгляде Учителя читалось сочувствие, но не ласковое, не доброжелательное, скорее брезгливое. Выражение его лица убеждало куда действеннее слов. Андре слегка склонил голову, его взгляд уперся в стоящий у окна стол, где была свалена груда пищи, предназначавшейся для ближайших застолий.

Я многое говорить о супружестве, уточнил Теогонов. Много чего говорить, как и обо всем остальном. Из этого каждый выбирать нужное. Для одного заботиться о жене надо понимать буквально. Для вас сейчас понимать символически.

Даже если я чувствую, что необходим Саре?

Андре нисколько не сомневался, что Саре он нужен, иначе и быть не могло.

Что означает «чувствовать»?

Конечно, я не так выразился, заторопился Андре. Я хотел сказать, что уверен.

Чувствовать, быть уверенным для вас одно и то же, одинаковая ерунда. Я, только я, вскричал Теогонов громовым голосом, могу знать, что хорошо, что плохо, что истинно, что ложно, что правильно. Правильно для вас. Такое самомнение. Несколько месяцев работать и уже все понимать? Сара не такое ничтожество, как вы, она сильнее вас.

Почему вы так считаете? пробормотал Андре.

Его на мгновение охватила ярость, как случалось в беседах с Ласки. Но почти тут же он почувствовал свою беспомощность так бессилен человек справиться с тяжкой болезнью. Его словно подхватил могучий ураган, оглушил, ослепил.

Всего несколько секунд потребовалось Андре, чтобы прийти в себя. Впрочем, охваченный приступом отчаяния, он не чувствовал времени. Теогонов налил ему стакан водки.

Вам надо выпить, приказал он.

Андре подчинился. Водка оказалась очень крепкой. Он закашлялся, на глазах выступили слезы.

Не понимаю, что со мной было, проговорил Андре.

Маленький недомогание. Если будет, снова придете ко мне. Но, вероятно, не будет. Вечером отдохнуть, а завтра подумать о моих словах.

Теогонов встал, дав понять Андре, что визит окончен. На прощание он изобразил нечто вроде приветливой улыбки, сопроводив ее изящным жестом по направлению к выходу. До двери, однако, не проводил.

«ЧТО-ТО во мне умерло», поняла Сара.

Невесть сколько времени, день за днем, ее тревожила одна и та же мысль: «Что-то во мне умерло». Но что именно умерло? Она никак не могла выразить, и это ее страшно мучило. Оставалась надежда на Теогонова. Она умоляла его применить самое сильное средство. Мягкое лечение требовало времени, а ее силы были уже на исходе. Теогонов долго отказывался, бесился от ее настойчивости, потом дал согласие. Как он ее лечил, Сара не помнила. Чтобы лечение было менее мучительным, он погрузил ее на пару часов в гипнотический сон. Пробудившись, Сара не испытывала особо тяжких ощущений, разве что небольшие приступы тошноты. Теогонов даже не заикнулся о только что произошедшем великом свершении, к которому он подготавливал Сару целые две недели.

А теперь, малышка, сообщил он бодрым голосом, нам предстоит путешествие. Только для двоих. Замечатель- но, путешествие, начало новой жизни.

Они сели в ночной поезд до Канн. В поезде Саре вряд ли бы удалось заснуть, но Учитель дал ей две таблетки снотворного, по его словам, «специально предназначенного, чтобы спать в поездах». Приехав в Канны, она поселилась в роскошном отеле, где Теогонов предварительно заказал номер. Сезон был в самом разгаре, но отель оставался полупустым. Хозяин встретил их очень приветливо, вероятно, Учителю уже приходилось здесь бывать. Однако Сара оставалась совершенно равнодушной к непривычной для нее роскоши. Она была настолько поглощена своим новым состоянием, что ничего вокруг не замечала. Теогонов, видимо, чувствовал ее настроение и был предельно ненавязчив. Встречались они только за едой и успевали переброситься всего парой слов.

Вы теперь просто отдыхать, говорил он ей. Сейчас отдых важнее всего.

Не беспокойтесь, я только и делаю, что отдыхаю, отвечала Сара, пытаясь улыбнуться. Но отдохнуть ей не уда- валось. Она мучилась вопросом: «Что же во мне умерло? и приходила к ответу: Безусловно, нечто во мне умерло». То были два крайних звена той цепи, что сковывала ее разум.