Ошо - Свобода от прошлого

Существование — это постоянное празднование. Цветы распускаются не по приказу; они не выполняют свой долг. Они распускаются в ответ — в ответ солнцу; в знак уважения, в знак благодарности. Это их молитва.

Бунтарь живет естественно, дает жизни естественные ответы, и в существовании он как дома. Он — экзистенциальное существо… существо существования. Вот точное определение бунтаря: существо существования. Существование — его храм, существование — его священное писание, существование — вся его философия. Он не экзистенциалист, но он экзистенциален, сопричастен существованию; и это — его опыт.

Среди деревьев, рек и гор он дома. Он не отрекается; и он не осуждает; и в его сердце есть лишь величайшее преклонение и величайшая благодарность. В моем понимании, такая благодарность — единственная молитва.

По самой своей природе бунтарь не может принадлежать ни к какой из существующих категорий; он сам по себе категория. С ним в мир входит новый человек. Он — вестник нового рассвета, новой эпохи. Никакая категория прошлого не способна его вместить; все существовавшие до настоящего времени категории оказались или нежизнеспособными, или бессильными изменить человечество.

Бунтарь — семя преображения вселенной.

Мир знал великих людей, но величайшие из них малы в сравнении с подлинным бунтарем, о котором я говорю, потому что все они — не в одном, так в другом, — соглашались на компромисс. Вот что отличает бунтаря от всех.

Мир видел людей мудрости и творчества, художников, музыкантов, танцоров, поэтов — многие фигуры прошлого остались в памяти в ореоле света; но все же в них чего-то недоставало. Недоставало главного: все они шли на компромисс с системой. Ни один из них не был в своем бунте тотален. Да, существовали люди, которые были в какой-то степени бунтарями, но бунта «в какой-то степени» недостаточно. Чтобы изменить судьбу человечества, остановить его продвижение к кладбищу — и указать ему путь в Эдемский сад, — человек должен быть тотален в своем бунте.

Бунтарь должен создать себе собственную категорию — своей жизнью, своими ответами. Он отрывается от прошлого и взлетает — силой своего творчества, силой своей любви, силой своей бескомпромиссности. У бунтаря нет прошлого, нет истории. У него есть только настоящее и будущее, бескрайнее, как небо; будущее, неподвластное прошлому, потому что для бунтаря прошлого не существует.

Бунтарство означает: абсолютная свобода, абсолютная любовь, абсолютное творчество. Бунтарь — человек совершенно нового рода, человек, о котором некоторые — поэты, философы, мистики — мечтали в прошлом. Но он оставался лишь мечтой — и мечтой настолько зыбкой, что этих поэтов и мистиков стали называть «утопистами».

Слово «утопия» в изначальном смысле значит «то, чего никогда не будет». Сколько бы вы ни мечтали, это напрасный труд; ваши мечтания утопичны — то есть невыполнимы, несбыточны. Это тщетная надежда. Это опиум, уводящий в мир снов и галлюцинаций, чтобы легче было терпеть муки и страдание реальной действительности.

Бунтарь — не плод мечтательного воображения; бунтарь реален. Он не утопия, но фактическое воплощение человеческого потенциала; исполненное обещание; сбывшаяся мечта. Естественно, он не может принадлежать ни к какой из существующих категорий. Он должен сам создать себе категорию.

А создастся она самим фактом того, что многие и многие разумные люди, юные, живые, готовы принять вызов неизвестного будущего. Со временем такая категория сформируется сама собой.

На пути бунтаря, которому предстоит явиться в мир, есть препятствия. Самое серьезное из них-то, что он должен идти против толпы, а толпа обладает огромной властью. Бунтарь очень уязвим; хрупок, как роза. Его легко разрушить; его можно распять.

Но я совершенно уверен в том, что бунтарь вот-вот появится на свет — может быть, уже появился. Нужно лишь немного времени, чтобы люди научились его узнавать; он так нов, что не вписывается ни в какую категорию. Поэтому необходим некоторый промежуток времени, чтобы образовалась категория, и его научились узнавать.

Почему я так уверен? Потому, что теперь человечество переживает кризис, какого никогда еще не знало. Оно стоит перед выбором: или новый человек, или глобальное самоубийство — и я не думаю, что люди выберут глобальное самоубийство. Я гарантирую… я надеюсь, что новый человек непременно появится.

Дни старого человека сочтены. Он жил слишком долго, он давно отжил свое и ведет практически посмертное существование. Ему давным-давно пора было умереть, но он все пытается поддержать жизнь в своем трупе. Его время кончилось. Он сам создал такое положение вещей, при котором выжить может только новый человек, только бунтующий человек — бунтующий против всех религий, правительств, правопорядков и систем… Бунтующий против всего, что держит человека в слепоте и в рабстве, заставляет жить в темных норах и не дает узнать жизнь в ее красоте.

Старый человек создал такое положение вещей, и это было закономерно: все к тому шло… Каждая новая война становилась опаснее прежней.

Альберта Эйнштейна спросили:

— Что вы можете сказать о третьей мировой войне?

— К сожалению, ничего, — ответил Эйнштейн. — Зато, если угодно, скажу о четвертой.

Его собеседник подумал, что Эйнштейн ослышался или недопонял. Если он ничего не может сказать о третьей, что же он скажет о четвертой? На всякий случай он все же спросил:

— И что вы скажете о четвертой?

— Четвертой никогда не будет, — сказал Эйнштейн. — Это можно утверждать с уверенностью! О третьей ничего сказать нельзя.

Все ваши великие завоеватели, все ваши великие деятели, все ваши так называемые вершители истории подвели человечество вплотную к смерти, и теперь остается лишь один выход. Новый человек. И другой альтернативы нет. Старый человек изжил себя в этом мире.

У бунтаря будет новая нравственность, которая не придет из писаний и заповедей, но вырастет в его сознании. У него будет новая религиозность; он не станет примыкать ни к каким религиям, потому что это полнейшая глупость. Религиозность, как любовь, явление личное, интимное; и, как любовь, она не может быть организованной. Если вы попытаетесь сделать любовь или истину организованной, вы тотчас же ее убьете. Организация — как яд для всего живого.

Новый человек не будет католиком или индуистом, буддистом или мусульманином. Он будет просто религиозным. Религиозность будет пониматься не как то или иное верование, но как образ жизни. Одухотворенный, красивый, ответственный образ жизни — полный сознания, полный любви; полный готовности к дружбе, открытости и великодушия; рождающий единый мир без границ.