Народное - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРВИШЕЙ

Слова этого мудрого человека удержали меня от казни везиря.

Я сказал:

— Ну что ж, послушаюсь твоего совета и воздержусь казнить его и посажу на год в зиндан. Если его слова окажутся правдой, освобожу его, если же нет — сам знаю, что с ним делать.

Посланник поклонился и замолчал. Везиря отвели и заточили в темнице. Когда эта весть дошла до дома везиря, домочадцы его подняли крик и плач. У этого везиря была восемнадцатилетняя дочь, образованная, одаренная, умная и сметливая. Везирь построил для нее возле своего замка отдельный дом. Девушка проводила время в играх и развлечениях с детьми высокопоставленных лиц и красавицами-служанками. В тот день она тоже была занята весельем. Вдруг пришла ее мать с распущенными волосами, плачущими очами, с обнаженной головой, бьющая себя в грудь и вопящая. Она подошла к девушке и, ударив ее обеими руками по голове, сказала ей:

— О Аллах, пусть у матери не рождается дочь, а если рождается — пусть она ее не растит! О, позор отца и унижение матери! Лучше бы было, если бы вместо тебя у меня был слепой сын. Тогда я так не страдала бы в эту минуту и как-нибудь он смог бы помочь в этом деле...

Девушка, успокоив мать, спросила ее:

— Что случилось? В чем причина вашей тревоги и слез? Что бы мог сделать слепой сын и чего не могу сделать я?

Мать ответила:

— О, горе тебе, горе! Какая весть может быть горестней той, что престарелого отца твоего падишах засадил в тюрьму! А поводом для заточения послужило то, что отец сказал: «В хорасанском Нишапуре один торговец вправил в ошейник своей собаки двенадцать рубинов весом в семь золотников каждый». Падишах, решив, что это ложь, чуть не убил его, но по совету европейского посла бросил его на год в тюрьму. Будь на твоем месте сын, он придумал бы что-нибудь для его спасения. Возможно, отправился бы в тот вилоят, привел бы к шаху того торговца и таким образом вызволил бы старого отца своего.

Девушка сказала:

— Ты права. Но пока нужно покориться судьбе и подождать. Плакать и жаловаться нехорошо...

Таким образом утешив и успокоив, умница-разумница проводила мать. Тут же закончив увеселительное пиршество, до ночи молча просидела, забившись в угол. Ночью она призвала к себе свою няню, которая отвечала за все и заведовала ее хозяйством, и сказала ей:

— С твоей помощью я хочу поехать в Аджам, чтобы вызволить отца. Я принесу достоверную бумагу с печатью высокопоставленных лиц Хорасана и Нишапура как подтверждение правдивости слов отца.

После долгих и упорных отговорок и отказов няня вынуждена была согласиться с предложением девушки. Посоветовавшись, они пришли к решению, что няня тайком от людей соберет подходящие Аджаму и Хорасану ткани. Наймет слуг и рабов и подготовит все, что необходимо для путешествия. Когда стараниями няни было все подготовлено для путешествия, девушка переоделась в мужское платье, захватила все свои припасенные дорогостоящие украшения и ночью присоединилась к каравану.

Мать девушки, узнав об этом, утаила от окружающих случившееся, опасаясь позора для своей дочери.

А тем временем прекрасный восемнадцатилетний самозванец-ходжазода [23] Ходжазода — сын уважаемого, влиятельного человека. благополучно достигает Нишапура. Добравшись до караван-сарая и отдохнув с дороги, выходит погулять по городу и случайно оказывается на базарном перекрестке. На базаре видит лавку торговца драгоценностями, где кучами были навалены разнообразные дорогие украшения. В лавке восседал человек лет сорока с благопристойными манерами в роскошной одежде. Тут же выстроились в ряд рабы и подмастерья, а перед лавкой сидели, беседуя, высокопоставленные лица и знать города.

«Ходжазода» при виде всего этого подумал: определенно это и есть тот торговец, о котором говорил отец. Поэтому он стал внимательно приглядываться к нему. Рядом с лавкой он увидел другую, затененную щитом. В ней ничего не было кроме двух железных клеток, в которых сидели два человека, понурые и отчаявшиеся. Грязные волосы и бороды отросли до пояса, ногти были необычайной длины, лица пожелтели... Этот жестокий мир не видел до сих пор подобных им мучеников и не слышал о подобных страдальцах вечный небосвод... Дверцы клеток на замке, возле стоят два черных раба на страже. «Ходжазода» со словами: «Сохрани меня от страха», повернул в другую сторону и увидел лавку, в которой был раскинут шелковый коврик и стояло инкрустированное кресло. В кресле на шелковой подстилке возлежала собака на золотой цепочке. На шее был ошейник, украшенный драгоценными камнями. У кресла стоял золотой тазик, полный воды. Ей прислуживали слуги — два красивых европейских мальчика. Приглядевшись, девушка увидела, что в ошейник вправлены именно те драгоценные камни. Обрадовавшись этому, она стала размышлять, что предпринять, чтобы заполучить доказательство, подтверждающее правильность отцовских слов и действительное положение.

Тем временем вокруг «ходжазода» собралась толпа, очарованная статностью и красотой его, и затруднила движение на дороге. Владелец драгоценностей, увидев, что базарный люд окружил красавца-юношу, послал одного из своих слуг к нему и пригласил его в свою лавку. Это прекрасное небесное создание принимает приглашение и направляется к лавке ходжи.

Дервиши! Увидев мнимого ходжазода, владелец драгоценностей приходит в восторг и сердце его привязалось к «юноше». Когда ходжазода подошел к нему, ходжа раскрывает объятия и, словно душу свою прижимает к груди, отечески целует в лицо и усаживает рядом с собой. После официальных расспросов он говорит:

— О юноша! Из чьего цветника ты цветок, какого сада кипарис? Какой раковины жемчужина и какой страны странник?

«Юноша» ответил:

— Родился я в Кустантании. Отец мой в молодости занимался торговлей. Сейчас ему семьдесят лет, стал слаб глазами и сидит дома. Меня же он отправил путешествовать. Я боюсь морских бурь, поэтому направился сюда — в вилоят Аджам. Когда я достиг этой области, прослышал о вас, захотел встретиться с вами, поэтому я оказался в этом городе. Слава Всевышнему, что он уподобил меня поцеловать вашу руку.

Если мы не достигнем пылинки с подола Творца,

Может быть, к нам сама прикоснется пылинка подола.

«Юноша» говорил так изысканно и тонко, с таким пониманием, что ходжа был растроган и сказал:

— Сынок! Тебе свойственно благородство и не затрудняй себя, добро пожаловать в мой дом. Твой приход — радость для меня.

Пусть ничего тебя не беспокоит.

Один твой шаг великой жертвы стоит!

Зрачок в моем глазу — твое гнездо,

Входи под кров жилища твоего!

— Сынок! Где ты устроился? Вели разместить вещи в доме твоего слуги. Тебе не приличествует жить в доме для приезжих. Слава создателю, я пользуюсь почетом и уважением у людей этих мест, они почитают меня. В любом случае прах с твоих ног — сурьма для моих глаз...