Берт Хеллингер - Порядки помощи

Участник: Мой дед (отец моей матери), будучи молодым парнем, по ничтожному поводу убил русского солдата.

Хеллингер (обращаясь к группе): Это действует на семью на протяжении поколений. Что тут можно сделать?

Обращаясь к участнику: Как ты думаешь? Что было бы здесь уместным?

Участник: Мы должны работать с солдатом и моим дедом.

Хеллингер: Совершенно верно. Именно это и нужно сделать.

Хеллингер выбирает заместителей для русского солдата и деда и ставит их друг напротив друга.

Через некоторое время Хеллингер выбирает заместительницу для матери русского солдата и ставит ее за его спиной. Мать очень беспокойна. Она трясется и сжимает губы. Она вытягивает руки вперед, ее пальцы растопырены. Она тяжело дышит и начинает бушевать от ярости. Затем она сжимает кулаки и громко кричит, топает ногами, высоко поднимает сжатые кулаки и начинает рыдать. Она крепко держит своего сына сзади и кладет голову на его затылок. Потом она спокойно стоит за спиной сына и смотрит на деда.

Сначала дед сжимает кулаки. Потом он их разжимает.

В это время Хеллингер поставил самого участника (внука) в расстановку. Тот поворачивается к русскому солдату и его матери.

Мать солдата отходит немного в сторону, но тяжело дышит. Дед идет к русскому солдату. Оба долго смотрят друг на друга.

Хеллингер (обращаясь к деду): Поклонись ему.

Дед глубоко склоняется, затем опускается на колени, склоняется до пола и вытягивает руки вперед в сторону русского солдата.

Хеллингер (через некоторое время, обращаясь к деду): Теперь ляг перед ним на живот.

Дед ложится на живот и протягивает руки русскому солдату. Потом он как умерший поворачивается на бок. Через некоторое время солдат ложится рядом с ним.

Мать склоняется к своему умершему сыну, гладит его по щекам и, всхлипывая, ложится рядом с ним. В это время Хеллингер отворачивает участника в другую сторону.

Хеллингер: Так все кончается. Так все это может пройти.

Обращаясь к участнику: Как ты теперь себя чувствуешь?

Участник: Я смог вздохнуть полной грудью.

Хеллингер: Еще раз посмотри назад. Посмотри, что все это в прошлом.

Обращаясь к заместителям: Хорошо. Спасибо вам всем.

Обращаясь к группе: Теперь на повестке дня снова философия. Мы смотрим на жизнь как целое и ждем, пока покажется нечто. Потом мы с этим согласимся. В последней расстановке мы, например, видели: смерть была хороша для всех. Мой любимый друг Рильке в своей первой Дуинской элегии описывает, что происходит, когда мы скорбим о рано ушедших:

И в этом нет никакой несправедливости. Они ничего не упустили в жизни.

Рильке описывает и включение в движение ухода. Например, как человек расстается с собственным именем: «Бросить имя свое, даже имя свое, Как бросают игрушку разбитую дети» [10]. Все уходит, все уходит. Куда? Этого мы не знаем.

Мой другой большой друг Рихард, еще его зовут Вагнером, говорит о духовном генетическом забвении. Оно в конце — там, где процесс умирания окончен. Умирание начинается со смерти. Смерть — это начало умирания. Завершение требует большего времени, оно длится до того момента, пока мы не приходим к забвению. Как? Мы этого не знаем. Но такие мысли полезны для души.

Это относится и к нашему случаю. Потомки могут расти, только если наконец наступит покой и все пройдет. Только тогда.

Тем, кто остается привязанным к прошлому, делать в принципе нечего. Они навсегда остаются детьми, они никогда не вырастут. Они стараются всю жизнь понапрасну и умирают, не добившись успеха.

Хорошо, конец философии.

Мы встречаемся с судьбой в каждом человеке, с которым имеем дело. Каждый из них становится нашей судьбой, а мы — его судьбой. Поэтому любовь к судьбе — это любовь к судьбе каждого — судьбе, которую мы встречаем в нем и которая обогащает нас через него; судьбе, которая бросает нам вызов и настигает нас. И это судьба, которая в моем лице обогащает другого, бросает вызов другому и настигает его. Так каждая встреча между людьми — это больше, чем просто встреча между мной и им. Это встреча судеб, которые действуют во мне и в нем, счастливым или несчастным образом, на службе роста или сдерживая его; встреча судеб, которые дают жизнь или отнимают ее.

Любовь к судьбе — это последняя любовь, она требует от нас отдать последнее, дает последнее и отбирает последнее. С этой любовью мы растем и вырастаем из себя самих.

Что это значит для каждого из нас?

Если кто-то, как мне кажется, желает мне зла и делает мне что-то дурное (не важно, каким способом), часто моей первой реакцией становится желание сделать ему тоже что-то плохое, я стремлюсь к компенсации и жажду мести. Но когда я смотрю на него и вижу, что он во власти своей судьбы, что эта судьба становится и моей судьбой, я вижу этого человека не просто как отдельного индивида. Я открываюсь судьбе, и я люблю ее. В этот момент я присоединяюсь к некой судьбоносной силе, та прикасается ко мне, я очищаюсь от всего мелкого и наполняюсь любовью — любовью ко всем.

Если же я в какой-то форме сам становлюсь судьбой для другого и это ранит его, ограничивает, принуждает его к прощанию и расставанию, я противостою чувству вины (ведь я действую не по своему усмотрению или злому умыслу, но потому, что сам в распоряжении судеб — моей и его). И эту судьбу я должен полюбить такой, как есть, и так я становлюсь при помощи судьбы чистым и равноправным.

Кто любит свою судьбу равно как и чужую, такой, какой она становится для меня и для другого собственной судьбой, тот в созвучии со всем миром таким, как есть. Он включен в происходящее и видит его. Его любовь сильна и велика, т. к. это любовь к судьбе.

Хеллингер (обращаясь к участнику): Ты тоже хочешь представить свой случай? О чем идет речь?

Участник: Речь идет о девушке 19 лет. Она очень хочет пройти обучение, но не может, потому что наряду со многими другими заболеваниями она постоянно икает. Она часто икает бранными словами.

Хеллингер: Ты можешь продемонстрировать, как это происходит?

Участник демонстрирует икоту.

Хеллингер: А бранные слова при этом у нее в мыслях?

Участник: Да.

Хеллингер: Я такого пока не встречал.

Когда некоторые в группе смеются, изображая икоту: Давайте посерьезнее! Мы же хотим помочь девушке.

Обращаясь к участнику: Для кого она это делает, как ты думаешь?

Участник: В ее родительской семье было много происшествий, некоторые — много лет назад.