Бхагаван Раджниш - Путь один- в глубь себя

И все-таки возможность существует. Гурджиев говорил: «Как ты можешь проснуться, если тебя не разбудит кто-то другой?» Твой сон настолько глубок, что, пока не придет другой человек, не потрясет тебя за плечо, ни один сторонний импульс не проберется через барьеры, возведенные твоими снами. А ты настолько умен, что, вполне возможно, затащишь пришедшего разбудить тебя в свой собственный сон.

И все же есть один способ. Гурджиев рассказывал историю, которая хорошо его иллюстрирует. В ней стоит разобраться. Он рассказывал о том, как десять человек шли через густой лес. Они боялись диких животных, рыскающих по лесу, поэтому одновременно спать не ложились; один из них оставался настороже, и этот человек не засыпал, пока не будил следующего. Хотя бы один всегда не спит и охраняет остальных девять, погруженных в сон. Прежде чем отправиться спать, он разбудит одного из них, чтобы тот встал ему на смену. Гурджиев называл это «школьными занятиями».

Именно в этом и состоит предназначение этого места. Это место, где, скажем, сто человек приняли решение пробудиться самостоятельно, но сон, в который они погружены, — глубок и, стараясь в одиночку, человек может забыть свое намерение. Наша способность к забыванию огромна!

Я слышал историю. Жил один человек, который всегда обо всем забывал. Он мог очень решительно настроить себя, что ни в коем случае не забудет, и все равно забывал. И вот он пошел на прием к психологу. Тот посоветовал ему держать при себе нитку, и всякий раз, когда нужно что-то запомнить, повязывать эту нитку вокруг пальца или уха или завязывать узелок на одежде. Тогда, как только он будет видеть этот узелок, сразу обо всем вспомнит.

Вскоре человеку понадобилось что-то запомнить, он взял нитку и повязал ее вокруг пальца, как посоветовал ему психолог. Но, повязав на палец нить, человек стал еще беззаботнее, ведь он решил, что теперь-то ни за что не забудет. От этого он стал забывать еще больше.

К концу дня человек вернулся домой, поужинал и принялся читать газету. Вдруг он заметил нитку, повязанную на его пальце. Как он ни старался, но вспомнить, зачем он повязал эту нитку, не мог. Да, если человек забывчив, он способен забыть все что угодно. Но на этот раз мужчина был решительно настроен вспомнить, что же он такое забыл. «Пусть на это уйдет сколько угодно времени, — поклялся он себе. — Я не засну, пока не вспомню, в чем же здесь дело! Я сяду и буду думать, а если нужно, я не лягу спать всю ночь, но я должен вспомнить».

И вот он уселся на стуле, думал, размышлял, ломал себе голову до двух часов ночи. А потом вспомнил. Он вспомнил, что нитку повязал для того, чтобы напомнить себе — сегодня вечером нужно лечь спать пораньше.

Да, наша способность к забыванию невероятна. Мы очень искусны в своей алхимии превращения истины в сны.

Когда кто-то пробуждается, открывается дверь вероятности, появляется возможность. Пробужденный может прервать наши сновидения, он может не позволить нам перевернуться на другой бок и продолжить свой сон. Вот почему Гурджиев говорит, что пробуждение — это коллективный процесс, работа школы, ашрама, группы друзей. Пробудиться в одиночку невероятно трудно. Поэтому Будда основал маха сангху — великую общину, где собирались тысячи бхикху. Если бы смог пробудиться всего один из них, он открыл бы двери к пробуждению остальных.

С той же целью Махавира основал школу муни, садху и садхви. Индуисты обустроили большие, хорошо организованные ашрамы, а у христиан получили распространение монастыри. Если хоть один человек в этом месте пробуждается, он будет полезен для пробуждения других; этот одинокий лучик попытается пробиться через темноту других собравшихся здесь людей. И все же нет никакой гарантии, что тьму удастся разогнать.

Вот почему я говорю, что буддовость случается очень редко. Тогда на короткое время двери отворяются. Тогда, если у тебя получится не поворачиваться на другой бок и не засыпать, если ты сможешь воспротивиться своей давнишней привычке превращать правду в сон, если тебе хоть ненадолго удастся удержать свои воспоминания, если ты сможешь видеть сквозь иллюзию того, что в своих снах считаешь достижением, если увидишь, что страдания не исчезают от твоей неосознанности, а лишь забываются, тебе придется проснуться. Если жизнь — это ад, тебе придется увидеть, что так оно и есть. Именно с этого видения ада начнется твой путь, ведущий в рай.

Еще никто ничего не достигал, убегая от этого, и никому еще не удавалось исказить истину, просто закрыв на нее глаза. Страусиная логика — вообще не логика. Враг не исчезнет оттого, что ты зарылся головой в песок. Эскаписты никогда никакой реализации не достигали. Человеку придется проснуться. Если есть борьба — тебе придется с ней столкнуться, если есть страдания — тебе придется их пережить. Именно благодаря этому проживанию, благодаря процессу пробуждения и обретения осознанности, ты достигнешь точки, где человек преодолевает несчастья.

Найти будду — редкая удача.

Даже такая удача есть результат твоих усилий во многих и многих жизнях: жизнь за жизнью, даже если ты просто видел сны, во сне ты мечтал о том, чтобы проснуться. Из жизни в жизнь ты тосковал по освобождению. Ты не мог освободиться, ты не мог выйти за пределы мира, это другой вопрос; ты не мог выйти за пределы мира, но в тебе хранилось зерно санньясы. Бессмысленное цепко держится за тебя, но время от времени ты видишь всю его тщетность. Как молния пронзает темноту ночи и тогда взгляду человека на мгновение предстает все окружающее, так в некоторые моменты жизни с тобой случались проблески, когда все тебе казалось бессмысленным. Исполненное смысла иногда звало тебя, вот почему тебе выпала такая удача — встретиться с буддой. Для многих невозможно даже помыслить об этом.

Мне рассказывали одну старую буддийскую историю. В день, когда родился Будда, в том же селении родилась и девочка. Она росла вместе с Буддой — она была его ровесницей, у нее был похожий жизненный опыт, но она его очень боялась. Она избегала ходить той дорогой, по которой обычно ходил он, а если ей случалось его увидеть, она тут же убегала. Потом Будда отрекся от мира и все оставил. Она стала бояться его еще больше. Еще до того, как он стал бхикху, ее страх был велик; теперь он перешел в ужас.

Однажды в сумерках она возвращалась с рынка. Встретить Будду на этой дороге было почти нереально, и она даже о нем не думала, но вдруг он оказался на ее пути. Только подойдя совсем близко к нему, она поняла, кто это такой, ведь она ни разу на него толком не смотрела — это невозможно, когда в тебе сидит страх. И вот она стояла прямо перед ним. Она впервые посмотрела на Будду, и весь ее страх рассеялся. Она пережила трансформацию.