Шачинандана Свами - Путь великих прощаний

Я сейчас разговариваю с Индией. Есть фантастический план!

Пока он разговаривал, я осмотрел комнату: красочные полотна с изображениями Радхи и Кришны на стенах; одна из стен полностью занята книжной полкой, сделанной из отменного дерева, в середине которой теплый свет свечей освещает алтарь. В комнате был даже камин, в котором еще танцевали языки пламени и тлели угли.

Наконец Шачинандана Свами положил трубку и посмотрел на меня:

Сегодня ты увидишь мою жизнь изнутри. Посиди здесь тихонько в углу и, пожалуйста, не говори никому о том, что сейчас услышишь. Для твоих социологических исследований это будет интересная тема: что беспокоит людей, ищущих духовное.

И тогда стали один за другим входить и выходить все те, кто ждал у дверей, и казалось, конца и края не будет этим посетителям. Некоторые из них были его учениками и ученицами, другие просто пришли за советом. Там был даже один журналист, которому нужно было интервью для газеты, а также семьи в полном составе и два общественных деятеля, чьи имена были мне известны из телевизионных передач.

Некоторые задавали вопросы, на которые, по моему мнению, могли бы ответить сами. У других были серьезные проблемы, и Свами их внимательно выслушивал. Для всех у него было время, для каждого было полезное слово или духовный совет. Некоторые покидали этот маленький домик с поручениями от Свами, другие — с готовыми решениями своих проблем.

Около полуночи прием прекратился, и секретарь объявил оставшимся посетителям, что завтра после утренней лекции Шачинандана Свами продолжит прием.

Когда все ушли, Шачинандана Свами спросил меня с усталой улыбкой:

Ну, что ты думаешь о жизни своего друга с другой планеты? Наверное, это отнимает много сил, — несколько неуверенным голосом отвечал я. — Столько людей...Дело не только в том, сколько это отнимает сил. Это еще и огромная ответственность. Большинство этих людей принимает мои слова как абсолютную истину. По ним они будут строить свою жизнь. И для меня дело осложняется еще и тем, что, видя меня в том свете, в каком Веды представляют садху , никто из них ничего не знает о моем характере и моей внутренней жизни.

И, с очень печальным лицом, он продолжал:

Мне часто приходится говорить лишь общие фразы, потому что многим людям не хватает внутренней честности, которая позволила бы им общаться на более глубоком уровне. Духовная жизнь всегда индивидуальна и личностна, и ищущий может научиться ей только на этом уровне. Многие люди живут словно в стручках: они стараются лишь для самих себя, а если и помогают кому-то, то думают, что этим делают человеку одолжение. Они живут за фасадом, который скрывает их собственное «я». Над этим личностным фасадом надстроено еще множество фасадов: фасад образования, фасад положения в обществе, политический фасад. Подобно тому как сердцевина луковицы окружена многими слоями, жизнь людей протекает на различных уровнях. И пока мы не прорвемся к своей сердцевине, эти фасады так и останутся всего лишь бесполезными оболочками, кожурой вокруг нашего «я» и нашей истинной жизни. Лишь тот может познать себя — и познать Бога, — кто не держится более за эту кожуру.

Читая записи Шачинанданы Свами, я часто вспоминал эти его слова. Тогда я еще не мог знать, что он говорил прежде всего о самом себе. Я думаю, ему удалось показать на своем примере, как можно разрешить сомнительность человеческого бытия, — и показал он это, как мне кажется, с непревзойденным мастерством. Шачинандана Свами — такой человек, который не позволяет порабощать себя удобствам жизни, зачастую на поверку приносящим лишь беды. Для тех из нас, кто не удовлетворен хожеными путями, кто всегда, подобно ему, готов вступить на пути неизведанные, эти записи о путешествии, которое он совершил вскоре после нашей встречи в Гунсрюке, будут представлять большой интерес. В конце концов, любое начинание, любое развитие подразумевает прощание со старым, привычным. В приведенном ниже стихотворении Гессе «Ступени» эта мысль выражена особенно ярко.

СТУПЕНИ

Цветок увянет, старости морщины

Заменят юность — вот судьбы законы;

И то, что мудростью казалось, станет глупым,

Чтоб вновь открыться истиной кому-то.

И сердце наше с каждой новой вехой

К прощанию должно приготовляться,

Забыв печаль, и боль, и страх разлуки,

Приветствовать свет новых ожиданий.

Живет волшебник в каждом новом деле,

Кто нас благословляет к обновленью

И шепчет, чтобы мы шагали бодро

И родиной своей тюрьму не называли.

Вселенский дух не хочет нас неволить,

Но помогает подниматься по ступеням.

Ведь стоит нам привыкнуть к окруженью,

Как в пропасть сна мы скатимся навеки.

Лишь тот, кто не боится изменений,

Способен вырваться из цепких лап привычки,

И смерть тому откроет двери в тайну,

Куда войдет он без оглядки, смело.

Песнь жизни постоянно нам поется.

Так в путь же, сердце, расставайся и воспрянь!

Это стихотворение — доказательство того, что тема, выбранная Шачинанданой Свами, не чужда и нашей, западной, традиции. Отказ от старого, прощание и начинание — процесс зачастую болезненный, но необходимый и, как напишет в конце сам Шачинандана Свами, может не просто длиться целую жизнь — это и есть сама жизнь. В этом свете для меня его книга — это призыв вновь и вновь пробиваться сквозь повседневность и обновленным проживать каждый день в его своеобразии и полноте.

В. Штеппенграс

Самый большой шаг — это тот, который мы делаем, выходя из дома.

(Пословица)

Да, я должен признать, что так и не избавился от внутреннего конфликта. С самого детства некий голос внутри меня делает предупреждения — то тихо, то громко, то вдруг замолкает гробовым молчанием на месяцы, а то и на годы. И вот опять спрашивает он мою совесть с неприкрытым вызовом: «Какая у тебя интересная жизнь! Творишь большие дела, которые чем-то подозрительно напоминают игры в песочнице».

Бывают времена, когда стараешься изо всех сил достичь цели, изнемогаешь от тяжелого труда. И вот цель достигнута, но не чувствуешь удовлетворения, и вновь между тобой и целью — целая галактика. В такие моменты одна и та же мысль не дает мне покоя: моя истинная жизнь с ее страстным желанием докопаться до самой сути моего бытия, жизнь, что зовет меня то тихо, то громко, — эта жизнь проходит мимо меня. Я так и остаюсь со своей неутоленной жаждой настоящей жизни и не нахожу ее источника. Попытки достичь чего-то своими силами кажутся мне безумием, которое не позволяет мне стать инструментом в мастерской божественных планов. Как я хотел бы всем сердцем и всей своей сутью жить духовной жизнью; вот поэтому я и сижу сейчас в этом самолете «Эйр Индия», который отнюдь не случайно носит имя «Нарасимха» [1].