Бхагван Раджниш - Солнце сознания. Глиняные лампы

Многие искатели застревают на седьмой сутре. Восьмая сутра становится трамплином. Вы совершаете стремительный скачок. Ваша способность достичь седьмой сутры неудивительна. Но утрачивая себя, вы демонстрируете замечательную способность. И вы спрашиваете себя, зачем вам теряться? Если мы перестанем быть самими собой, тогда какой смысл иного существования? Если самости не будет, тогда что именно назвать просветлением, божественностью, йогой, религией? Свободой можно пожертвовать ради самости. Освободиться от самости невероятно трудно. А освободиться ради укрепления самости очень легко, ваш ум стремится обрести свободу такого рода. Но вы застреваете в свободе от самости. Ум готов совершить последний скачок. И йога предписывает путь, на котором можно сделать последний скачок.

Самый важный поиск, который начинается после седьмой сутры для осознания восьмой сутры, выражается вопросом «кто я?». Вы ищете себя. На протяжении семи сутр вы задавали вопрос: «Что я?» Но потом вы принимаетесь спрашивать: «Кто я?» И чем глубже наш поиск, тем нам яснее, что это еще не окончание нашего поиска, что мы находимся не только здесь, но и за пределами самих себя. Поиск не имеет конца, все границы растворяются. В конце концов вы понимаете, что вы и есть все сущее. И как только вы осознали это, «я» в вас исчезает, поскольку остается только «ты». Во внешнем мире нет «ты». Там все превратилось в «я».

В революцию 1857 года британские солдаты убили одного саньясина. Он молчал тридцать лет.

«Почему ты хочешь принять обет молчания?» -спрашивали его люди перед тем, как он принял это решение.

«Я не могу ясно выразить то, что хочу донести до вас, - отвечал он. - Слова не способны на это. И мне не хочется говорить, потому что слова тщетны».

И он замолчал на тридцать лет. Он ходил по дорогам в обнаженном виде и не произносил ни слова. Однажды этот саньясин шел по дороге неподалеку от британского лагеря. Солдаты остановили его и отвели к начальнику лагеря.

«Кто ты?» - выпытывал у него начальник, но саньясин всякий раз только смеялся. Он хранил обет молчания, поэтому не отвечал. Да и кто способен ответить на такой вопрос? На него невозможно ответить. Как только вы нашли ответ, он тотчас же испаряется.

Эта загадка до сих пор не разрешена, и ее никогда не разрешат. Искатель находит ответ только тогда, когда испаряется. Но в таком случае ответ уже ничего не значит. Пока искатель существует, ответ найти невозможно. Итак, ответить на этот вопрос не получится, поскольку он не известен.

Саньясин хохотал. И чем громче он смеялся, тем сильнее сердились солдаты. В конце концов к его груди приставили штык. Солдаты решили, что саньясин издевается над ними. В миг смерти он произнес несколько слов, тем самым нарушив тридцатилетнее молчание. Удивительно, что он вообще нарушил молчание. А его ответ еще удивительнее, ведь солдаты спрашивали: «Кто ты?» Он не отвечал им. Но в миг смерти он открыл глаза, снова засмеялся и произнес великую строку из Упанишад.

Он сказал британским солдатам, целящимся в него: «Это есть то, белые люди, вы тоже есть то».

«Кто ты?» - еще раз грозно спросили его солдаты.

«Вы тоже есть то», - ответил им саньясин. Он не сказал, что они то же самое, что и он, каким бы он ни был. Саньясин отбросил остальную часть фразы, которая и так ясна. Он не сказал: « Я есть то», ведь «я» не осталось. Саньясин дал непрямой ответ. «Это есть то, вы тоже есть то», - так прозвучал его ответ.

Как знать... может быть, солдаты не поняли его намек. Вряд ли они вообще могли понять саньясина. «Кто я?» В конечном итоге этот поиск заканчивается исчезновением «я». Такой поиск можно осуществлять лишь после седьмой сутры, пока нам приходится еще не так трудно. Теперь мы можем спрашивать, потому что мы пробуждены, залиты светом. Мы можем спросить: «Кто я?» Лишь этот вопрос поистине религиозен. Вы никогда не сможете найти на него ответ. И не то, чтобы вы получили ответ о том, что вы и есть бог. Если вы услышали ответ, то уясните себе, что так отвечает ваш ум. Так отвечают прочитанные вами священные писания. Так отвечают услышанные вами слова. Так отвечают изученные вами доктрины.

Восьмую сутру не открывают священные писания. Ее не разрешат никакие доктрины. Если ваш ум ответит на восьмую сутру, что вы Брахман, или скажет: «Это есть то», значит вы прочли и эти фразы, но они ничего не разрешают. Вы спрашиваете себя: «Кто я?», а ум отвечает: «Ты есть то». Это не решение. До тех пор, пока у вас будут способности найти ответ, вы его не получите, поскольку у вас нет ответа, а есть лишь слова. Вопрос «кто я?» должен погрузиться в вас так глубоко, чтобы в вас не возник ответ, а оставался исключительно вопрос. Остается лишь безмолвный вопрос. Каждый ваш вдох отзывается вопросом «кто я?», каждая ваша клетка вибрирует им, он звучит даже в ритме сердца. Когда вы сидите, стоите, ходите, спрашиваете или ничего не спрашиваете, в вашем уме только отзывается эхо вопроса «кто я?». И вы не находите ответ. Ответа нет, поскольку вам не стоило бы и спрашивать, если бы у вас уже был ответ.

Но у всех нас есть ответы, поэтому для восьмой сутры все священные писания превращаются в препятствия. Все познания становятся помехами. То, что мы называем знаниями, полученными нами сведениями, осознанной и запомненной информацией, становится преградой. Даже величайшие слова становятся препятствиями, то есть Бхагавадгита, Коран, Библия. Все, что мы прочли и изучили, становится преградой для восьмой сутры, потому что всякий ответ дает наша память. Все подобные ответы нужно развеять. Они не принадлежат вам. Люди, которые дали эти ответы, постигли их. Они осознали что-то, но их ответы нам не принадлежат. Это не мой ответ. Не я познал ответ; он заимствован мной, поэтому утратил свежесть.

До восьмой сутры человеку придется отказываться от всех знаний и стать полностью невежественным. Тот, кто способен стать невежественным, ничего не знает совсем в ином смысле.

Сократ сделал короткое, но замечательное определение. Сократ находится как раз среди тех, кто достиг восьмой сутры. Деревенские жители пришли к Сократу и объявили ему: «Дельфийская жрица заявила о том, что ты самый мудрый человек на свете. Что ты скажешь нам на это?»

«Она ошиблась, - ответил Сократ. - Я самый невежественный человек».

«Мы не знаем, что и думать, - признались люди. -Если мы верим дельфийской жрице, значит нам нужно верить и Сократу. А он считает себя самым невежественным человеком на свете. А если мы поверим утверждению Сократа, тогда как нам отнестись к словам дельфийской жрицы? Сократ поставил нас в трудное положение».

«Я занимаюсь как раз тем, что ставлю вас в трудное положение, - заметил Сократ. - Я сам столкнулся с множеством трудностей, прежде чем сумел чего-то достичь».