Иосиф Телушкин - Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова

Если же он поддерживал право женщин на аборты, то я считал, что выставление его напоказ как прелюбодея было бы аморальным: его отношения с женой не пострадали, а женщина, с которой у него был роман, продолжила жить своей жизнью. Эта информация попала в руки моей приятельницы в силу случайного стечения обстоятельств, и зачем уничтожать человека и унижать его семью из-за того, что он совершил поступок, который не имеет к другим никакого отношения? {8}

Моя приятельница признала, что оппонент мужа был сторонником права на аборты и изложила ряд его других политических позиций, с которыми она была не согласна, в чем наши с ней мнения совпадали. Однако я отстаивал позицию, что предание огласке его супружеской измены и аборта будет не оправдано. Какую бы неприязнь мы ни испытывали к кому-либо, копать любую «грязь» об этом человеке и распространять ее, стремясь уничтожить его, все-таки будет неверным.

Короче говоря, публичные фигуры не должны быть лишены права на неприкосновенность своей личной жизни, которая есть у каждого из нас. За исключением тех сторон жизни, которые имеют отношение к осуществлению их должностных обязанностей, вся их частная жизнь должна оставаться частной. Иронизируя, можно сказать, что одержимость вторжением в частную жизнь наших лидеров не дает ничего хорошего из того, что мы могли бы от этого ожидать: более глубокого знания о тех, чью жизнь решают исследовать. Поскольку кандидаты осознают, что средства массовой информации обращаются с ними как с арестованными преступниками – «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас» – многие, общаясь с журналистами, ограничиваются банальностями. Они не напрасно считают, что безопаснее будет быть любезным, чем рискнуть сделать личное откровение или заявление, которое может быть процитировано вырванным из контекста и использоваться, чтобы осудить их в будущем.

Наконец, можно вполне ожидать, что подобное навязчивое любопытство заставит многих американцев, часть из которых обладает замечательными личными качествами, отказаться от стремления посвятить свою жизнь общественной деятельности. Кто из нас, представленный на политическую должность, зная, что наши идеологические противники начнут расспрашивать всех наших знакомых – «Расскажите, что самого плохого вы знаете или слышали о таком-то, известно ли вам о тех, кто его не любит, мы бы хотели с ними встретиться», – добровольно пойдет под подобное нездоровое любопытство, сколь бы нравственной не была наша жизнь?

Даже журналисты, склонные показывать слабые стороны каждого общественного деятеля, не желают сами испытывать подобное унижение. В 1987 году Пол Тэйлор, репортер из « Washington Post» , спросил кандидата в президенты Гари Харта, считает ли он супружескую измену безнравственным поступком. Когда Харт ответил утвердительно, Тэйлор спросил, изменял ли тот когда-либо своей супруге. Запнувшись на какой-то момент, Харт ответил: «Я не обязан отвечать на такие вопросы». Несколько недель спустя, когда Харт выбыл из президентской гонки, журнал « People» задал Тэйлору два тех же вопроса, которые он задал Харту. Журналист ответил: «Да, я считаю супружескую измену поступком аморальным. Ответ на второй вопрос будет: «Не ваше дело»». [55]

Другими словами, даже те, кто распространяет сплетни, не хочет быть их жертвами. {9} И теперь настало время вернуться к некоторым любезностям, бытовавшим в прошлом.

Возможно, самым наихудшим последствием «атак в прессе» является то, что некоторые достойные люди, именно потому, что их легко пристыдить, были и будут отказываться от участия в общественной деятельности. Похоже, обозреватель « New York Times» Энтони Левис прав, утверждая, что «если мы скажем людям, что у них не останется ничего личного, то тогда на общественные должности будут идти только те, кто наиболее бесстыден и наименее чуток». [56]

Бесспорно, подобные последствия никоим образом не способствуют укреплению нравственных устоев.

В Библии романтическая любовь почти всегда описывается с позиции мужчины. Говорится о любви Исаака к Ревекке (Бытие 24:67), Иакова к Рахиль (Бытие 29:18) и Самсона к Далиде (Книга Судей 16:4). В Библии есть история любви только одной женщины к мужчине: «Но Давида полюбила другая дочь [царя] Саула, Мелхола» (1-я Царств 18:20). Вскоре, когда отец Мелхолы, боясь, что Давид узурпирует трон, замыслил убить его, она помогла Давиду бежать, спустив его из окна. Затем она обманула наемных убийц, подложив на его постель статую. К тому времени, когда обман Мелхолы раскрылся, ее возлюбленный был уже далеко.

Хотя в Библии нет ни слова о том, что Давид отвечал Мелхоле взаимностью, известно, что ради руки Мелхолы он рисковал своей жизнью в сражении с двумястами филистимлянами (1-я Царств 18:25–29). Позднее, когда Давид вынужден был несколько лет скрываться от царя Саула, Саул выдал Мелхолу, все еще жену Давида, за человека по имени Фалти. И хотя многие мужья отрекались от жен, которые соглашались на подобное, Давид, став царем, вернул Мелхолу, сделав ее царицей.

Несмотря на сильную любовь в начале их отношений, супружество Давида и Мелхолы стало, наверное, одним из самых печальных в Библии, и через несколько лет эта вновь соединившаяся пара стала чужда друг другу. Давид и Мелхола страдали схожим изъяном натуры – острым языком, который они не желали сдерживать в гневе. Библия приводит эпизод, который положил конец их любви. По иронии судьбы, это было празднование: Давид возглавил вывоз ковчега Божьего (один из самых священных объектов в жизни иудеев древности), захваченного много лет назад филистимлянами, для возвращения его в Иерусалим. В порыве радости он плясал безудержно, почти неистово, пред глазами тысяч подданных своих. Наблюдая всю эту сцену из дворцового окна, Мелхола почувствовала отвращение к зрелищу, которое устроил царь в своей несдержанности. И когда Давид вернулся во дворец, она встретила его с холодным сарказмом: «Как отличился сегодня царь Израилев, показав себя сегодня… как показывает себя чернь» (2-я Царств 6:20).

Было ли оправданным испепеляющее замечание Мелхолы? Действительно ли Давид вел себя так, что принизил величие своего статуса? Возможно, но вне зависимости от того, была ли права Мелхола или нет, ее бестактная критика мужа в тот великий день его жизни превратила разногласие во вспышку бешенства.

Данное замечание Мелхолы стало лишь первым элементом последующей трагедии. Столкнувшись с презрением жены, Давид не стал молчать, не пошел прогуляться, пока спадет напряжение, и даже не стал объяснять свое поведение. Вместо этого он ответил самым жестоким выпадом, на который был способен: «Пред Господом, который предпочел меня отцу твоему и всему дому его [плясал я]».