Бхагаван Раджниш - Внутренние война и мир

И причиной упадка нашей страны стала та интерпретация подобных высоких принципов, которую мы применили к своей жизни. Она привела к моральному разложению народа Индии, темноте и уродству, которые заполонили эту страну.

Поэтому вы задаете правильный вопрос.

Кришна не говорит: «Иди и убивай людей». Его слова совсем о другом: «Если ты на собственном опыте узнаешь, что никто никогда не умирает и не может быть убит, тогда и только тогда ты сможешь позволить происходить тому, что происходит».

Но это — стрела, заточенная с обоих концов. Заблуждается тот, кто считает, что других можно убивать, так как «никто никогда не умирает», и в то же время, если кто-то пытается убить его самого, начинает кричать и сопротивляться смерти! Но чаще всего именно это и происходит.

Мы в Индии сильнее всех других людей уверены в бессмертии живых существ, и при этом на всей Земле нет никого, кто больше нас боялся бы смерти. Жители других стран и континентов боятся смерти намного меньше, чем мы. Даже те, кого мы называем материалистами, — и они не так боятся смерти. Даже эти люди говорят: «Хорошо. Если возникнет необходимость, мы без колебаний отдадим свои жизни».

Но мы, жители этой страны, тысячу лет пребывали в рабстве, потому что нам не хватало смелости расстаться со своими жизнями. Конечно, сидя дома, мы любим поговорить о бессмертии живых существ. Но если они действительно бессмертны, то наша страна не пребывала бы в рабстве и долю секунды.

Живые существа, несомненно, бессмертны, но мы являемся нечестными людьми. Люди бессмертны — и мы рады услышать об этом от Кришны — но нам очень хорошо известно, что мы умрем. И мы продолжаем себя защищать. В сущности, день за днем мы распеваем слова о том, что живое не может умереть, с единственной целью: убедить себя в собственном бессмертии. «Я не умру», — этой фразой мы просто пытаемся утешить себя.

Итак, вы обязательно должны понять несоответствие, разрыв между двумя уровнями: уровнем, на котором пребывает Кришна, и уровнем, на котором находимся все мы.

Слова Кришны обретут смысл только в том случае, если вы поднимитесь на его уровень. Пожалуйста, не пытайтесь опустить Кришну до своего уровня — хотя этот путь является самым простым — ведь теперь он ничего не может сделать, чтобы удержать вас от этого. Вы можете опустить Гиту до любого удобного вам уровня. Где бы вы ни жили — в клетке, в бассейне, в собственном аду — возьмите туда Гиту, и она подчинится.

Я прошу вас, не тащите высочайшие в мире истины в самые темные пещеры жизни. Эти предельные истины жизни можно постичь лишь на высочайших вершинах. Вы сами должны возвыситься до подобных вершин. Только тогда вы сможете осмыслить эти истины. Конечные истины — всего лишь зов, влекущий вас на такие высоты, где нет ничего, кроме света и сознания, где все внеморально.

Но люди слышат этот зов на темных дорогах, которыми они ходят. Здесь нет ничего, кроме тьмы, и лишь изредка сюда пробивается луч света. Когда вы услышите, что есть лишь бесконечный свет, а тьмы не существует, пожалуйста, не отбрасывайте тот крошечный светильник, который еще светит вам. Не расставайтесь с ним, думая: «Если вокруг лишь свет, зачем нам этот светильник?» Ваши дороги станут от этого еще темнее.

Там, где живет человек, существует разница между жестокостью и отказом от насилия, а, значит, там есть и тьма. Там, где мы живем, есть различие между воровством и воздержанием от воровства, и, значит, там существует тьма. Когда вы, находясь во тьме, слышите слова Кришны, не отбрасывайте крошечный светильник различения добра и зла. Иначе вы сделаете тьму еще более глубокой.

Да, слушая речи Кришны, старайтесь просто помнить следующее: существует пик ума, где нет тьмы, и там свет лампы будет выглядеть глупо. Но человек еще должен взойти на этот пик. Поднимаясь на него, он будет двигаться очень медленно, шаг за шагом отыскивая путь на вершину, где жизнь длится вечно, а разговоры о жестокости и отказе от насилия звучат несерьезно.

Но сейчас мы живем в другом месте. Здесь жестокость и отказ от насилия имеют большое значение, они полностью соответствуют ситуации.

Он никогда не рождается, не умирает; не возникая, Он никогда не возникнет;

Нерожденный, постоянный, вечный. Он, древний, не умирает, когда убито тело.

В контексте того места, где мы существуем, учитывая кто и что мы есть, все рождается. В сфере нашего знания ничто не избавлено от рождения. Все, что мы видим, все, с чем мы сталкиваемся, рождается и умирает. Но есть нечто никогда не рождавшееся, и именно оно делает весь процесс рождения и смерти возможным. Должно быть нечто, некая нить, бегущая через цепь рождения и смерти — подобно нити, пропущенной сквозь камни ожерелья. Вы видите звенья, но не можете увидеть нить, которая удерживает их вместе. Таким же образом, чтобы удержать длинное ожерелье рождений и смертей, должна существовать вечная нить, которая никогда не рождается и не умирает.

Без этой нити отдельные ожерелья, отдельные части распадутся. Без нее они не могут быть вместе, не могут быть связаны друг с другом. Хотя ожерелье кажется цельной вещью, это не так. Его отдельные части покоятся на нити, которая пропущена через них.

Есть рождение, и есть смерть. Все приходит и уходит. Мир находится в постоянных изменениях... Но за всем этим стоит нерожденное и неспособное умереть — нить, которая никогда не рождалась и не умирала, — так должно быть. Нить — это сущее, нить — бытие, нить — универсальное существование. Необходимо, чтобы за всеми изменениями, за всеми формами стояло нечто, не имеющее формы. Только бесформенное может поддерживать формы.

Например, вы смотрите фильм в кинотеатре. Кадры фильма каждое мгновение меняются. Вы не можете увидеть картинку саму по себе — она представляет собой сеть лучей, комбинацию света и тени — для этого вам необходим экран. Пока фильм идет, вы вообще не замечаете экран. Он и не должен быть заметен, в обратном случае невозможно будет увидеть фильм. Пока фильм идет, формы появляются и исчезают, неподвижный экран остается невидимым.

Но если убрать экран, формы не смогут проявиться. У картинок не будет места, пригодного для манифестации. В этой подвижной игре изменяющихся образов необходим статичный экран, который собирает их вместе. Когда на экран проецируют первый образ, он остается неизменным. Когда появляется второй образ, сам экран также не меняется. Появится третий образ, и экран опять останется тем же... Картинки постоянно меняются, но экран остается неизменным. Только так можно обеспечить последовательность, согласованность проецируемых изображений. Их связь возможна лишь благодаря стабильности экрана, исполняющего роль фона.