Бхагаван Раджниш - Мгновения вечности

«Наверно, это карлик», — подумал я. Мальчик, увидев меня, спрятался за большое дерево у дороги. Там я его и поймал.

«Только ничего не рассказывайте моему отцу», — взмолился мальчик.

«Я не собираюсь никому ни о чем рассказывать, — сказал я. — Ты кто? Я не знаю твоего отца».

«Мой отец начальник почты, — ответил мальчик. — Он работает в этом почтовом отделении».

«У тебя отличные усы, — заметил я. — Зачем они тебе?»

Тогда он отлепил умы и сказал: «Они не настоящие, а вот у моего отца есть самые настоящие усы. Я тоже хочу вырастить себе такие усы. Но разве я смогу быстро вырастить их? Я даже бреюсь, когда отца нет дома, но у меня все равно ничего не растет. А мой отец бреется дважды в день. Тогда я купил в магазине театральных принадлежностей накладные усы».

«И ты куришь», — сказал я. Все это время он прятал сигарету за спиной.

«Мой отец часто курит, — объяснил мальчик. — И тогда у него очень мужественный вид. Я решил тоже попробовать покурить».

В этом маленьком мальчике я увидел всех детей мира. Каждый ребенок хочет побыстрее вырасти, потому что его не устраивает детство. Ему отдают приказания мать, отец, учитель. Родители и преподаватели колотят его... Все мальчики и девочки хотят побыстрее вырасти. Вспомните свое детство.

Однажды мы с одним моим приятелем поехали в гости к одному человеку. Вел машину мой приятель, рядом с ним сидел его сынишка, которому было не больше трех лет. Приятель вышел из машины, чтобы расспросить прохожих, как проехать к дому того человека. Я сидел сзади, за спиной ребенка. Он начал вертеться и ударил головой о руль. А я прикрыл глаза и сделал вид, что ничего не заметил. Мальчик сразу же посмотрел на меня, сохраняя молчание. Когда отец спустя десять минут снова сел за руль, мальчик расплакался.

«Ты не прав, — сказал я ему. — Почему ты плачешь сейчас ?»

«А какой мне был смысл плакать раньше? — воскликнул он. — Вы даже не смотрели на меня!»

«Но теперь тебе не больно, — заметил я. — А вот десять минут назад тебе, наверно, было по-настоящему больно».

Но этот мальчик сведущ в политике. Он сразу понял, что я не стану обращать внимание на его рев, поэтому плакать в моем присутствии ему нет никакого смысла. А вот когда придет отец, стоит и заголосить!

Однажды я несколько дней гостил в одной семье. У хозяина дома был маленький сын. От избытка сил он все время шалил, и разговаривать нам не было никакой возможности. Мальчик прыгал, разбрасывал вещи, включал радио.

«А что тут поделаешь? — разводил руками отец. — В моем сыне слишком много энергии».

«Сейчас все исправим», — пообещал я.

«Давай поиграем, — предложил я мальчику. — Ты станешь бегать вокруг дома. Если ты сделаешь вокруг дома очень много кругов, тогда я дам тебе любую награду, о которой ты только попросишь».

«Честное слово?» — загорелся мальчик.

«Честное слово!» — торжественно сказал я.

Мальчик смог обежать вокруг дома всего лишь семь раз, а затем упал без сил на землю.

«Зачем ты лег на землю?» — спросил я.

«У меня силы кончились», — простонал мальчик.

«Но тебя ждет награда», — напомнил ему я.

«Я потом побегу, — пообещал он. — Не мешайте мне лежать».

«Как странно! — удивился его отец. — Я все время прошу его не мешать мне. Он впервые попросил кого-то не мешать ему!»

«Твой сын погрузился в медитацию!» — пошутил я.

Я жил в университетском городке. Я поселился в пустующем коттедже, а в соседнем коттедже жил профессор-бенгалец. Коттеджи примыкали друг к другу, и их стены были такими тонкими, что стоило приложить ухо к стене, и можно было услышать все, что происходило в соседнем коттедже.

Этот профессор часто ссорился с женой. Их ссоры принимали столь угрожающий характер, что мне порой казалось, что без кровопролития не обойдется. Они мешали мне спать. Уже был час ночи, а они продолжали неустанно кричать друг на друга. Я не знал, из-за чего они ссорятся, но причина их склок явно была серьезной, так как в конце концов профессор закричал: «Я убью себя!» Я понял эту фразу, потому что он произнес ее по-английски.

Я с удовлетворением отметил про себя, что понял хотя бы что-то, и отправился к профессору отговаривать его совершать самоубийство. «Я хотел попросить его подождать: мол, сейчас глубокая ночь, где ему совершить самоубийство? Утром ему будет удобнее осуществить свое намерение. Но когда я постучал в дверь дома профессора, он уже куда-то убежал.

А жена даже не попрощалась с ним. «Что мне делать? — спросил я. — Может быть, обратиться в полицию? Нужно позвонить кому-нибудь! Что делать?»

«Ничего, — спокойно ответила жена. — Разве вы не видите, что его зонт остался здесь? Без зонта он далеко не уйдет. Как только он вспомнит о зонте, так сразу же возвратится. В гневе зонт вылете у него из головы. Где вы видели бенгальца без зонта?»

«Но самоубийство это настолько серьезное дело, что зонт для него не понадобится», — возразил я.

«Подождите его здесь, — махнула она рукой. — Сядьте. Я приготовлю вам кофе. Вы наверняка слышали все наши ссоры».

Через пятнадцать минут профессор в самом деле возвратился.

«Что случилось?» — поинтересовался я.

«Как что? — воскликнул он. — Я забыл свой зонт! А сейчас, должно быть, уже не меньше двух часов ночи».

«Правильно, — одобрил я его поведение. — Утром берите свой зонт и отправляйтесь искать подходящее место для самоубийства». Но ему было лень идти. Утром я напомнил профессору о том, что солнце уже взошло, и ему пора побыстрее найти место для самоубийства.

«Я действительно хотел пойти, — стал оправдываться профессор. — Но когда я открыл зонт, то понял, что он поломан. Он давно валялся на полке, потому что сезон дождей еще не начался».

«Я каждый день вижу, что вы ходите в университет с зонтом», — сказал я.

«Это просто привычка, — замялся профессор. — Дожди не идут, поэтому мне не нужно открывать зонт. Я просто ношу его с собой. А теперь я открыл зонт и убедился в том, что он сломан. Я все время напоминаю жене о том, что мой зонт необходимо починить на случай непредвиденных обстоятельств. И вот я решил покончить с жизнью самоубийством, и в такой ответственный момент мой зонт не работает!»

Я подумал, что у него прекрасный ход мысли, что каждый человек, желающий совершить самоубийство, должен поучиться у него. Через несколько дней часа в три пополудни я снова услышал, как профессор намеревается совершить самоубийство. Но в этот раз я уже не был сильно взволнован, потому что знал, что это его обычная манера поведения. И все же я пришел к профессору попрощаться.

Он посмотрел на меня удивленными глазами и спросил: «С какой стати вам прощаться со мной?»

«Но вы собираетесь убить себя, — напомнил ему я. — Наверно, мы больше не встретимся, поэтому я и пришел попрощаться. Но что это у вас в руках?»