Бхагаван Раджниш - Я праздную себя. Будь спокоен и знай

Один из индуистских мистиков, Раматиртха, никогда не говорил “я” за всю свою жизнь. Он всегда говорил: “Рама устал. Рама голоден...”

Он приехал в Америку. Здесь окружающие его люди его понимали, но в Америке язык, который он использовал, казался очень странным. “Рама хочет пить” - и люди озирались по сторонам в недоумении: “Кто такой Рама?” И они его спрашивали: “Почему ты просто не скажешь: “Я хочу пить”?”

Он говорил:

- Этого я не могу сказать, потому что “я” нет. Поэтому я просто говорю имя, и это ложное имя, очевидно ложное, - потому что оно было мне дано. Это ярлык, повешенный на меня, но во мне нет никакого “я”. И мое глубочайшее внутреннее пространство не испытывает ни голода, ни жажды. Это тело, и ярлык этого тела - Раматиртха. Это не мое имя. Я - безымянный и бесформенный; имя и форма принадлежат телу. И я не могу использовать слова “я” - потому что у меня внутри нет соответствующей реальности.

Эго создается амбицией, желанием, жадностью. Все тебе говорят: “Стань кем-то особенным. Добейся власти, престижа, респектабельности, денег, вещей, имеющих вес в этом мире”. И это мало-помалу создает идею эго, превосходства, “святее-чем-ты”, “выше-чем-ты”. Это эго создает ваших святых, это эго создает ваших так называемых священников, ваших политиков, ваших президентов, ваших премьер-министров. Все это - проецирование эго.

Но у эго нет естественного существования. Это побочное следствие определенной запрограммированности, которой обществу удалось тебя одурачить.

Как только ты видишь, что эго ложно, передано тебе другими, все здание ложности просто исчезает, как исчезает темнота, когда ты вносишь свет.

Медитация приносит из самого твоего центра свет, прохладное пламя. И когда твое внутреннее пространство осветится, ты не найдешь никакого эго, никакого “я”. Ты просто найдешь, что в тебя вливается все существование.

Эго - это также и тюремное заключение.

Оставаясь лишенным эго, ты снова вне золотой клетки.

Мои родители мне говорили:

- Если ты будешь так продолжать и дальше, то в конце концов станешь никем.

А еще кто-то говорил:

- В конце концов ты окажешься ни на что не годным.

Я в конце концов действительно оказался никем и пришел в ничто. Но я наслаждаюсь этим ничтожеством, этой никемностью так, что каждое мгновение становится великолепием, волшебством, чудом.

Из этого ничто жества возникает моя свобода, моя целостность. Из этого ничтожества я встречаю существование с легким сердцем, в расслаблении, в глубоком позволении. Нет никакого эго, нет никого, чтобы мне помешать. У меня нет никаких границ, никаких пределов. В этом ничто жестве я достиг самого источника существования.

Я бы очень хотел, чтобы и ты тоже был ни на что не годным, никем. И тогда ты найдешь безмерное достоинство - без причины, но просто потому, что все существование переполняется, и всюду вокруг тебя расцветают цветы и танцуют звезды. Впервые, когда ты никто, ты чувствуешь свое биение сердца и биение сердца вселенной в глубокой синхронности. Это чувство - величайший опыт в существовании, самый божественный, самый богоподобный.

Теперь сутры:

Наш Возлюбленный Мастер ,

Став монахом под руководством Ма-цзы, Гозецу пришел к Секито и сказал:

- Если ты разрешишь это одним словом, я останусь. Если нет - уйду.

Его вопрос, несомненно, показывает, что он пришел от Ма-цзы.

Ма-цзы был самым странным мастером, который только случался. Наверное, он слышал это утверждение от Ма-цзы, или в окружении Ма-цзы, где многие люди воспламенялись, возвращались в свой настоящий дом.

Он спрашивает Секито:

- Если ты это разрешишь... - помните это слово “ это ”. Все ударение на слове “это” - “если ты это разрешишь одним словом...” Он говорит: “Если одним единственным словом ты можешь сказать, что это такое, я останусь здесь. Если нет, я уйду”.

Секито, видя, что это подает надежды... - сам его вопрос показывает интенсивное желание понять это. Но он не хочет вдаваться в детали, он не хочет ненужных комментариев. Он просто хочет одно слово: “Установи это, и я останусь здесь; иначе я уйду”.

Человек, достаточно огненный, достаточно дерзкий, достаточно храбрый, чтобы бросить вызов такому человеку, как Секито.

Секито, видя, что этот человек подает надежды... - он смог увидеть это обещание в его глазах, в самом его поведении, в самом его подходе - сделал жест, безмолвный жест. Даже одного слова слишком много. Это было ударение Секито: “Почему ты просишь даже одно слово? Одно слово ведет к другому, другое - к третьему, третье - к четвертому, а затем - ко всей теологии и философии, и вырастает целая религия. Слова и слова... и ты забываешь все об этом ”.

“Поэтому, - говорит Секито, - я не использую даже одного единственного слова; этого будет слишком много. Ты уже ушел, ты уже прошел мимо этого. Ты ушел из существования в язык. А это величайшее в мире расстояние: опыт этого и высказывание об этом. Это величайшее из всех возможных расстояний. Даже звезды не так далеки. Может быть, они удалены на миллионы световых лет - но это неважно. Расстояние между этим и высказыванием об этом - величайшее возможное расстояние между двумя точками”.

Секито попытался избежать даже одного единственного слова.

Всегда помните, одно ведет к другому, другое - к третьему, и тогда этому нет конца. Вы теряетесь в дебрях слов. И он не захотел сказать ни слова, он просто сделал жест. И его жест был безмерно глубок, он был совершенно безмолвен.

Гозецу его не понял. Он хотел слова. Он искал слова, именно поэтому он упустил жест. Каждый раз, когда вы ищете что-то, вы упускаете истину. Не ищите что-то\ Просто идите с пустыми руками, без всяких проекций, без всякого предубеждения, без всякого верования. Может быть, он пришел от Ма-цзы, услышав его слова, и хотел, чтобы Секито сказал что-то большее, одним единственным словом, сжато. Одно слово или тысяча слов... это не играет никакой роли.

Секито был всецело верен истине, абсолютно честен. Не сказав ни единого слова, он просто сделал жест. И в его жесте была естъностъ. В его жесте была так овостъ. В его жесте было все существование. В его присутствии и жесте содержалось все; ничто не было забыто. Ничего не было сказано, но все было указано - намек, обнаженная истина без одежд.

Все слова - это одежды. Чем больше слов, тем больше одежд. В конце концов образуется столько слоев языка, что истина теряется в его дебрях.

Но Гозецу упустил это, потому что ждал слова. Он был сосредоточен на слове, иначе он бы не упустил. Он был бдителен и ждал слова, но слова не прозвучало. Из-за этого сужения ума на слове он упустил безграничность этого, на которое Секито указывал ему жестом.