Мария Хайнц - Перфекционистка в офисе

Нет, с утра они совпадают, но к вечеру тают, как ледяные тропинки под апрельским солнцем, и текут куда-то совсем не в ту сторону, как было запланировано. Ладно, сейчас помедитирую. Освобожу голову от всяких глупостей. Может, сил прибавится, и ручеек зажурчит туда, куда надо? Медленно, капельку за капелькой стираю воду с гладких белых плиток в ванной и стараюсь ни о чем больше не думать. Была капелька, и нет ее, была, и нет, была, и нет ее опять. Был день, и нет его. Был, и нет. Был год, и нет его. Мы ведь с Лёшей уже год вместе прожили. Был он, и нет его… Он был, но будто его и не было… Туда-сюда… Что-то меня тошнить начинает от таких мыслей. И всё-таки зачем Света мне эту книгу прислала?

Мне ведь спать пора. Завтра мне исполняется 25! Посуду нужно на работу принести, днем купить продукты для фуршета. А вечером Лёша сделает мне предложение. Я уверена, интуиция меня еще никогда не обманывала. Не зря же он все сам организовал!

Протираю раковину, поправляю полотенце на держателе до идеальной прямоугольной формы, выхожу и сажусь рядом с Лёшей.

— Боже, как же я устала! День рождения Татьяны. Несколько срочных кейсов. Одно дело такое сложное, что нам пришлось запрос о предоставлении дополнительных документов писать. И представляешь, мне кажется, что я этого клиента знаю. Как фамилию прочитаю, так подташнивать начинает, будто я к зубному на прием иду.

Вытягиваю ноги. Мышцы ноют.

— Когда будешь засыпать, уже в полусне, попробуй вернуться к ощущениям и, возможно, память доберется до нужных воспоминаний, — Лёша откладывает книжку «Мужчины и женщины с разных планет».

— Для работы читаешь? — спрашиваю я.

— Да, конечно, для работы, — он устало потягивается. — Или ты думаешь, мне не с одной планеты?

— Нет, конечно, с одной! Я рада, что у меня такой понимающий мужчина! — шепчу я и прижимаюсь к нему. — Другие целый день суетятся, постоянно на других пытаются работу навешать, чтобы ровно в шесть улизнуть домой — боятся, что их будут дома ругать мужчины-эгоисты.

— Значит, кто-то всё-таки уходит вовремя? — спрашивает Алексей удивленно.

— Да. И представь себе, всё время одни и те же! А другим приходится за них работу доделывать!

— Я полагаю — тебе?

— Да… — многозначительно выдыхаю. — Ах, совсем забыла! — я вскакиваю и направляюсь к ванной. — Нужно еще костюмы новогодние забросить в стиральную машину.

— Какие новогодние костюмы? Почему ты их стираешь? Ты что — жена Деда Мороза? — кричит он мне вдогонку.

— Лёша, ну что за глупости! У Деда Мороза нет жены! У него только внучка!

— Вот пусть она и стирает!

— Ну чего ты из-за такой ерунды кипятишься? Я сегодня в шкафу прибиралась — обнаружила эти грязные костюмы. И знаешь, я еще в коробке любовную записку нашла!

— Что? — это слово он растягивает, как воздушный шар, перед тем, как тот должен громко лопнуть и разлететься на тысячу резиновых лоскутков.

— Да, представляешь! У нас на работе, похоже, кто-то роман крутит!

— Бог с ним, с романом. Меня интересует, почему ты в шкафу прибиралась?!

— В шкафу? — не могу понять, почему его какой-то шкаф интересует больше, чем роман на работе. — У Татьяны был юбилей. Любому человеку хочется в юбилей чего-нибудь особенного, — здесь я делаю продолжительную паузу, чтобы Алексей еще раз осознал, какое значение я придаю подготовке к дням рождения, в особенности к юбилеям. — Я решила ее рабочее место украсить новогодними украшениями. Пока искала, заодно прибрала всё и разложила по коробкам. Если другие захотят что-нибудь украсить, теперь все можно легко найти.

— Сердобольная ты наша!

Слово громом отзывается в моей голове.

— Ты меня упрекаешь?

— Нет, хвалю за экономию времени.

— У меня действительно было много работы. И еще поздравляли Татьяну. Шеф приходил, потом вечером фуршет готовили.

— И убирались, наверное? — укоризненно добавляет он.

— Минут двадцать. Не больше.

— И цветы ты покупала, как я заметил?

— Да, конечно! Другим я это доверить не могу!

— И сама оформляла!

— Да я быстрее справилась, чем продавщица! Ты не представляешь, как она копалась! Каждую розу с минуту выбирала, нюхала, любовалась. Я думала, взорвусь!

— И фрукты для фуршета, наверное, ты резала? — каждый вопрос он произносит, как новый пункт обвинительного заключения.

— Какой ты смешной! Не всё же Татьяне делать в ее день рождения!

— Теперь подведем итог, моя сердобольная. Как минимум, пять часов рабочего времени потрачено не на работу. Одиннадцать минус пять — равно шесть вечера. Плюс один час на то, чтобы добраться до дому — равно — время нашего ужина.

— Ты упрекаешь! — меня будто разрядом электричества от него отбрасывает на край дивана. — И не называй меня сердобольной!

— А как же мне тебя называть? Сегодня ты не менее пяти часов занималась тем, чем заниматься по рабочей инструкции не обязана. Более того, по рабочей инструкции ты обязана этим не заниматься. Домой ты приехала около одиннадцати вечера, то есть если даже отнять час празднования дня рождения коллеги, то к ужину ты бы вполне могла успеть.

— Юбилея! — нервно поправляю я. — Неужели ты не наводишь порядка на работе? И не покупаешь цветов? Это в вашем-то женском коллективе?

— Порядок на работе я навожу, но только в своих папках, не в дед-морозовских. И цветы покупаю раз в год — на Восьмое марта. При этом не составляю их сам, а доверяю флористам. Остальное время я стараюсь эффективно работать, чтобы в шесть освободиться и провести вечер дома с любимой девушкой.

Я теряю дар речи. Что случилось с моим психологом? Он превратился в самого обыкновенного мужчину-эгоиста? Брюзгу! Деспота! Он, наконец, открыл свое истинное лицо? Вот они — мужчины. Стоит только год с ними прожить, и все становится на свои места! Быт заедает! Все это мы уже проходили. Я вспоминаю Вадима, который ушел от меня как раз, когда мы прожили год вместе. Нет, Алексея я терять не хочу…

— Ну, хорошо, — я беру его руку и кладу себе на грудь. — Может быть, насчет уборки я погорячилась. Ты знаешь, как я неравнодушна к беспорядку. Он нарушает равновесие у меня внутри, я потом работать не могу. Прости меня. Мир?

— Мир, — голос его смягчается, рука отклоняется от определенного мною места дислокации, проходит вниз от груди. Он ведет кончиками пальцев до живота и гладит вокруг пупка. Я какое-то время напряженно дышу, но он, как всегда, неправильно все истолковывает. Рука его движется дальше.

— Пожалуйста, не сегодня, — не выдерживаю я. — Никаких сил не осталось: ни на войну, ни на мир. Извини, так спать хочется. Ты знаешь, у меня такой момент бывает. Сначала много сил — деревья готова с корнем выворачивать, а потом вдруг глаза слипаются, будто клеем намазали. И потом я проваливаюсь и вижу себя свернувшейся под этим деревом… Вот сейчас как раз…