Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – II

Но интегральная Йога знания требует не этого, а божественного возвращения к мировому существованию, и первый этап этого возвращения должен заключаться в реализации «Я» как Всего Сущего, sarvaṁ brahma . Сначала, сосредоточиваясь на Самосущем, мы должны реализовать все, что воспринимается умом и чувствами как некий образ, существующий в этом чистом «Я», ставшем с точки зрения нашего сознания нашим «я». Видение этого чистого «Я» передается уму, и он воспринимает и ощущает его как бесконечную Реальность, в которой все существует просто как имена и формы, являясь не совсем иллюзией, не галлюцинацией и не плодом воображения, но тем не менее лишь творением сознания, которое можно увидеть, смутно воспринять, но не потрогать. Когда сознание находится в этом состоянии, все кажется если не сном, то очень похожим на представление или кукольный спектакль, разворачивающийся в спокойном, неподвижном, умиротворенном, бесстрастном «Я». Наше собственное феноменальное существование становится частью этого умозрительного движения, некой механической формой ума и тела среди других форм. Мы кажемся себе лишь номинальными существами среди других номинальных существ, которые автоматически движутся в этом всеобъемлющем, спокойном и погруженном в себя «Я». В этом состоянии мы не ощущаем активного сознания мира, так как мышление в нас остановлено и наше собственное сознание спокойно и пассивно, – что бы мы ни делали, все кажется нам чисто механическим, совершаемым неосознанно, без участия нашей активной воли и знания. Или, если возникают мысли, то это, как и все остальное, тоже случается механически – движения ума становятся аналогичны движениям тела, движимого, как растения или стихии, невидимыми пружинами Природы, а не какой-то сознательной волей нашего существа. Ибо это «Я», будучи неподвижным и пассивным свидетелем, не является источником или участником действия, которому оно позволяет происходить. Это «Я» есть Всё только в том смысле, что оно, как неизменный Единый, содержит в себе все имена и формы.

Основой этого состояния сознания является реализация умом одного чистого и ни от чего не зависящего Существования: при этом сознание находится в покое и неподвижности, широко открыто и сосредоточено на восприятии чистого бытия, не проявляет никакой активности и не порождает никакого становления. Оно, ощущая сущностное единство, ничего не познает и не пытается познать; пребывая в вечной неизменности, оно не использует свою силу и волю. Но все же оно воспринимает имена и формы, воспринимает движение; впрочем, кажется, что этому движению присуща своя собственная сила, что это «Я» не порождает его, а только отражает. Иными словами, ментальное существо в результате такого рода всепоглощающего сосредоточения отстраняется от динамического аспекта сознания, находит прибежище в статическом и выстраивает между ними непроницаемую стену; между пассивным и активным Брахманом образуется пропасть, и каждый остается на своей стороне, один может видеть другого, но между ними нет никакой связи, никакого чувства общности или единства. По этой причине пассивному «Я» кажется, что все сознательное бытие по своей природе пассивно, а вся активность сама по себе бессознательна и в своих движениях механистична ( jaḍa ). Реализация этого состояния лежит в основе древней философии Санкхьи, согласно которой Пуруша, или Сознательная Душа, пассивен, неподвижен и неизменен; Пракрити же, или Природная Душа, включающая даже ум и понимание, активна, изменчива и механистична. Пуруша отражает Пракрити, поддерживает ее светом своего сознания и отождествляет себя с тем, что в нем отражается. Когда у Пуруши появляется навык разотождествления, двигательный импульс в Пракрити начинает угасать и она постепенно возвращается к состоянию равновесия и покоя. Ведантическая трактовка этой реализации привела к созданию философии пассивного «Я» или Брахмана, который считался единственной подлинной реальностью, а все остальное – именами и формами, навязанными ему ложной активностью ума, порождающего ментальную иллюзию, которая должна рассеяться благодаря познанию неизменного «Я» и отказу от навязанных ему имен и форм. [30]Две эти точки зрения, на самом деле, отличаются только используемыми терминами и позицией, с которой рассматривается духовная реализация; по сути же они являются интеллектуальным обобщением одного и того же духовного опыта.

Если мы на этом остановимся, то по отношению к миру у нас будет только две возможные позиции. Либо нам придется остаться пассивными свидетелями мировой игры, либо участвовать в ней механически, не привлекая к этому сознательное «я» и ограничиваясь лишь органами чувств и органами действий. [31]Если мы выбираем первое, то наша задача сводится к максимально глубокому погружению в неподвижность пассивного и безмолвного Брахмана. Мы успокоили свой ум, остановили мышление, утихомирили сердце, мы достигли абсолютного внутреннего покоя и бесстрастия; и теперь мы пытаемся успокоить механическую деятельность жизни и тела и по возможности свести ее к минимуму, чтобы и она могла полностью и навсегда прекратиться. Это конечная цель аскетической йоги, которая отвергает жизнь, но это не может быть нашей целью. Если же мы выбираем второе, мы можем с относительным совершенством действовать на внешнем плане, обладая полной внутренней пассивностью, покоем, молчанием ума, бесстрастием и уравновешенностью, а также отсутствием личных намерений и предпочтений.

Обычному уму это представляется невозможным. Он как эмоционально, так и интеллектуально, не в состоянии понять, как можно действовать, не имея, во-первых, желания и эмоционального предпочтения, а во-вторых, интеллектуального понимания, сознательного мотива и волевого усилия. Но если внимательно присмотреться, мы увидим, что большая часть наших собственных действий, как и вся деятельность самых примитивных и чуть более развитых форм жизни, осуществляется посредством механического импульса и движения, в которых, по крайней мере, явно не присутствует никакого эмоционального или интеллектуального элемента. Можно возразить, что это характерно только для чисто физической и витальной активности, а не для тех видов деятельности, которые обычно зависят от работы мыслящего и волящего ума, например речи, письма и любого сознательного действия, совершаемого человеком. Но это, как мы обнаруживаем, когда становимся способны превзойти привычные и естественные процессы нашей ментальной природы, опять не соответствует действительности. В ходе недавних психологических экспериментов было показано, что все эти действия могут осуществляться механически, не будучи результатом сознательной воли и мышления человека; его органы чувств и действия, [32]включая речь, становились пассивными орудиями чужого ума и воли.