Эрнст Шумахер - Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.

С развитием логики и математики было обнаружено, что физические явления подчиняются чудесному математическому порядку. Осознав это, одни из самых вдумчивых физиков современности отошли от грубого материализма естественных наук девятнадцатого века и признали существование реальности, выходящей за пределы непосредственно наблюдаемых явлений. Избегая терминологии традиционных религий, приписывающих «царство, власть и славу» Богу, они все же не могли не отметить, что строение и законы Вселенной пронизаны высшей математической гармонией. Так естественные науки сделали чрезвычайно важный шаг навстречу религии. Теперь одни из самых продвинутых физиков современности признают, что «вся природа — не более чем символ трансцендентных реальностей» [199] Rene Guenon, Symbolism of the Cross , Chapter IV (London, 1958). .

Некоторые физики видят в Боге великого математика. Это лишнее доказательство того, что «предписательная наука» имеет дело только с неодушевленным аспектом Вселенной . Ведь по сути математика далека от жизни. При всей своей красоте и элегантности (возможно, даже свидетельствующей об Истинности) математические построения холодны и лишены присущего жизни беспорядка роста и разложения, надежды и отчаяния, радости и страдания. Поэтому непременно нужно иметь в виду: нацеленные на достижение предсказуемых результатов физика и другие предписательные науки неизбежно ограничиваются безжизненной стороной реальности. Ведь жизнь и в еще большей степени сознание и осознанность плохо поддаются манипуляции; они обладают собственной волей, что является признаком совершенства.

Давайте теперь отметим на нашей карте познания важнейший вывод: поскольку физика и другие предписательные науки основаны на изучении неживой природы, они не могут научить нас смыслу жизни . Физики девятнадцатого века утверждали, что жизнь — бессмысленная космическая случайность. Лучшие физики двадцатого века забирают слова своих предшественников обратно и соглашаются, что их наука имеет дело только с функционированием строго изолированных систем и эти знания никоим образом не могут (и не должны) приводить к общефилософским выводам.

Предписательные науки не в состоянии ответить на вопрос: «в чем смысл жизни и что с ней делать?», однако созданные с их помощью технологии формируют наш образ жизни и тем самым чрезвычайно сильно влияют на нашу жизнь. Но используются созданные ею технологии во благо или во вред, науки уже не касается. Пожалуй, будет справедливо сказать, что с этической точки зрения эти науки нейтральны. Между тем, не бывает науки без ученых. Даже если вопросы добра и зла не волнуют науку, они непременно должны волновать ученых. Сегодня без преувеличения можно говорить о кризисе предписательной науки. Оставаясь бесконтрольной разрушительной силой, она порождает по отношению к себе недовольство и отторжение, которое может привести и к насилию.

Поскольку предписательные науки занимаются не всей истиной, но лишь теми ее аспектами, с помощью которых можно добиться практических результатов , судить о том, насколько науки полезны или вредны, следует исключительно по их результатам.

По всеобщему убеждению наука порождает Истину, то есть точное, непоколебимое, надежное, «научно доказанное» знание. Эта уникальная способность науки ставит ее выше всех других занятий человека. Весь престиж науки основан на этом утверждении, и поэтому оно заслуживает нашего пристального внимания. Во-первых, что значит «научно доказанное»? Можно выдвинуть множество теорий, но на всякую ли найдется доказательство? Очевидно, можно с легкостью «доказать» предписание, имеющее такой вид: «сделайте Х и получите Y ». Если это не сработало, что ж, это предписание никуда не годится; если сработало — значит, оно «доказано». Прагматизм — философия, меряющая истину одним единственным критерием: работает — значит истинно . Прагматик никогда не скажет: «Истинная идея работает», — он утверждает: «Работающая идея истинна». Однако в чистом виде прагматизм относительно безобиден: это просто метод проб и ошибок, в котором любой вывод относится лишь к наблюдаемому случаю. А какие только предписания ни работают , если рассматривать их в отдельности! Но чтобы расширить сферу предписательного знания, непременно нужно вывести принцип или «закон», из-за которого данная система работает.

Таким образом, понятие доказательства, а вместе с ним и понятие истины в предписательных науках предполагает две вещи: предписание должно работать, то есть приводить к обещанным результатам, а также должно укладываться в рамки научной парадигмы. Непостижимые в этом смысле феномены для предписательной науки попросту бесполезны и, следовательно, ее не интересуют. Поэтому методология предписательных наук требует не обращать на такие феномены внимания. Не позволим необъяснимому ставить под сомнение устоявшиеся научные принципы, это не прагматично!

Предписательным наукам нужна лишь та частица истины, что необходима для обеспечения эффективности и надежности их инструкций. Следовательно, и доказательство здесь обладает теми же ограничениями: оно устанавливает, что набор предписаний работает и что лежащие в их основе научные принципы достаточно верны, чтобы эти предписания работали. Но это вовсе не значит, что не будут работать другие предписания и что действенность предписаний нельзя объяснить совершенно другим набором научных принципов. Как известно, инструкции по расчету движения небесных тел солнечной системы, основанные на теории, что солнце вращается вокруг земли, долгое время давали куда более точные результаты, чем инструкции Коперника и его последователей.

А что является доказательством в описательных науках? Ответ очевиден: мы можем составлять классификации, выявлять закономерности, строить домыслы, формулировать теоремы различной правдоподобности, но доказать что бы то ни было здесь совершенно невозможно . Научное доказательство имеет место только в предписательной науке (и то лишь с выше описанными ограничениями), поскольку доказать можно лишь то, что сделано нашим умом или руками. Нашим умам по силам геометрия, математика и логика; поэтому мы можем составлять работающие предписания и таким образом установить доказательство . Точно так же наши руки способны осуществить самые разнообразные преобразования с материей; поэтому мы можем составить предписания, как достигнуть ожидаемых результатов и тем самым установить доказательство. Без «действия» на основе предписаний доказательство невозможно.