Андрей Кашкаров - Как преодолеть творческий кризис?

Хорошо действует смена жанра: от прозы – к драматургии, от стихов – к эссе. Есть еще лекарство – смешение жанров. Стихи + Краски (http: / /soyuz-pisatelei.ru/forum/105-2395-1)».

(Подробнее о методе Панова читайте в третьей главе в разделе «Кризис жанра».)

Ирина Горбунова, главный редактор журнала «Дворовая живность и усадьба»

«Заставляю себя сесть и начать. Если совсем не идет, тогда пробую писать в разговорной форме, не формулируя особо фразы. Если можно делать это не один день, то выполняю какую-то монотонную работу, например мою посуду (раньше было прекрасное место, где рождались шедевры, – очереди), и обдумываю план. Ну вот, а потом “разговорный” вариант просматриваю, дополняю. В процессе находятся еще ходы мысли… Потом еще раз… Вот как-то так… Удачи в борьбе с трудностями!»

Светлана Панова, член Российского межрегионального союза писателей

«У каждого человека бывают такие моменты, когда кажется, что писать больше не о чем. Обо всем в жизни уже сказано. Так бывало и у меня. На помощь приходит память: образы прошлого, воспоминания о встречах, чувства пережитых событий… В этом я и нахожу вдохновение».

Светлана Ивановна Белоусова, главный редактор газеты-журнала «Магия дома», г. Нижний Новгород

«Как я справляюсь с творческим кризисом? Да у меня его не бывает. Есть просто работа, которую я делаю. Сейчас – довольно рутинная, не всегда увлекательная, много чисто административных дел, но… Я человек дисциплинированный да еще “трудоголик” отчасти. Так что – без проблем.

А вот когда я занималась настоящей журналистикой в ежедневной городской газете, тогда было иначе. Но тут все определялось темой: есть тема для серьезного материала, которая тебя “греет”, тогда ни о каком кризисе и речи нет.

Ее, тему, можно копать неделями, месяцами, с азартом и увлечением. Я ведь писала на самые острые темы, специализировалась на вопросах права, довольно лихо проводила журналистские расследования, что в журналистике – высший пилотаж. Писала судебные очерки, что тоже требует и профессионализма, и житейского опыта. Так что мне не было скучно.

А темы обычно приходили сами. Например, в лице знакомых сотрудников правоохранительных органов, которые – в расчете на мою порядочность – делились со мной закрытой информацией. Часто темы “шли своими ножками” в редакцию – я была популярным автором, читатели меня сами искали. Что-то подхватывала прямо на улице – жила рядом со зданием суда, в пяти минутах ходьбы от милиции и в десяти – от городской прокуратуры. Идешь с работы – обязательно на кого-нибудь наткнешься. Поймает за пуговицу, например, знакомый адвокат и прямо на перекрестке начнет “делиться”. Ему хорошо – он привлекает внимание прессы к своему подзащитному, мне хорошо – такая шикарная тема сама идет в руки!

Так что если журналистика – твое дело, если ты любишь слово, если писать тебе легко и весело (а я всегда легко писала и пишу), если ты получаешь громадное удовлетворение, поставив эффектную точку в конце удавшегося материала (“Ай да Пушкин!”), – никаких творческих кризисов в твоей работе не будет. Главное – не промахнуться с выбором профессии. А я не промахнулась: всю жизнь занимаюсь любимым делом да еще получаю за это деньги!

То, чем я занимаюсь, называется “обслуживающей журналистикой”. У нас таких редакторов, как я, не меньше десятка. Генеральный в свое время выбирал лучших, когда обычные общественно-политические газеты (да еще со своим мнением) стали никому не нужны. Народ накушался правды, а толстосумам и чиновникам мы были как бельмо на глазу. Немного экономического прессинга – и мы попадали, как кегли. Газеты позакрывались, остались те, которые “чего изволите?”. Вариант нашей фирмы – по крайней мере честный. Не врем, а развлекаем и учим читателей всяким полезным штукам по части кулинарии, медицины и пр. И волки сыты, и овцы целы. Вот такая грустная “правда жизни”».

Ольга Пуссинен, поэт, главный редактор журнала «Иные берега» (Хельсинки), член правления Объединения русскоязычных литераторов Финляндии, докторант Хельсинкского университета

«…Мне кажется, что сознательно я никаких мер против творческого кризиса не предпринимаю. Но вот бессознательно я, скорее всего, совершаю какую-нибудь сумасбродную глупость, поскольку ими усеян весь мой жизненный путь. После того как глупость совершена, дрова наломаны и каша заварена, я начинаю раскаиваться и, так сказать, духовно очищаться. А когда все это пройдено, то можно садиться и писать.

Кстати, стихи у меня пишутся сразу – по свежим следам какого-либо опрометчивого страстного поступка. А вот проза требует переработки временем от месяца и больше – ей нужно отлежаться и отстояться.

Кроме того, я ведь еще наукой и танцами занимаюсь, что является своего рода сменой деятельности. А творческий кризис, как мне кажется, происходит от слишком долгого занятия одним и тем же делом. От любой работы необходимо отдыхать».

Юлий Тагер, писательский псевдоним, член РМСП и АРСИИ, художник-ювелир

«Андрей Петрович, не знаю, будет ли польза от этого письма, но я благодарна Вам за это обращение. “Засвечивать” свое имя не хочу.

Кратко дать ответ на этот вопрос сложно. Попытаюсь: чтобы преодолеть творческий кризис… желательно создать наилучшие для творчества условия, и если это удалось, то все время что-нибудь делать, любую работу, и вдохновение придет (условия – это очень индивидуально)».

Юрий Иосифович Пейсахович, поэт, писатель, член Российского межрегионального союза писателей, профессор АРСИИ, других общественных академий

«Творческий кризис абсолютным не бывает: важно, мне кажется, переключиться временно, например со стихов на прозу… или наоборот… может быть, поменять тему… Бывает, что одна книга собирается очень быстро – вдруг (или “совсем не вдруг”… стихи идут один за другим… порой по десятку в день… а бывает, долго и трудно рождается… У меня, например, сборник стихов “Суди меня по Кодексу Любви” от задумки до выхода за три месяца “собрался” (почти 200 стихов), а поэму “Война” вынашивал долго, правил неоднократно, может, оттого, что тема серьезная и к ней нельзя небрежно, с наскока (знаю-то о ней по тому, как учили, что читал, какие фильмы смотрел, воспоминания фронтовиков настоящих собирал – “просеивал” через себя и снова вспоминал отца-фронтовика).