Борис Ганаго - И дана была встреча... [Сборник рассказов]

Книги он доставил в библиотеку. Но непонятная история не прошла даром: вновь дали знать о себе фронтовые раны. Вскоре его отправили в госпиталь, где он пробыл несколько лет, заочно учась на библиотечном факультете. Женился на медсестре, которая заботливо за ним ухаживала, свои дети пошли, потом внуки. Так и осел в городе, хотя чувство долга перед деревенской детворой не покидало его.

В родном селе фронтовик появлялся редко, привозя пачки книг для библиотеки. Но к своему огорчению замечал: они пылились на заброшенных полках — мало кто сюда наведывался.

Село постепенно становилось другим. Бросались в глаза антенны на домах. Сбылось предсказание, данное еще в XVIII веке: наступит время, и в избах в красном углу вместо икон поставят ящики, а из крыш будут торчать рога. Реальностью стали и слова писателя Лялина: «Свет телевизора в каждом окне: это лампадки зажглись сатане».

Особо его огорчал иной внутренний настрой людей. Ребята, подобные тем, которые когда-то ловили каждое его слово, теперь будто оглохли. Собирались, как они говорили, «побалдеть», пили, сквернословили. Иван несколько раз пытался увлечь их чем-нибудь значительным, глубоким, но интерес к разговору у них быстро угасал. Время явно было упущено.

Раньше вдохновенные слова великих писателей, яркие судьбы любимых героев проживались ими всем сердцем, обогащая духовный опыт. Ныне клипы и боевики убили в них способность к сотворчеству, сопереживанию. Целое поколение, предавшее себя во власть компьютерных игр и телевидения, превращалось в зомби. Кто-то неустанно похищал их души.

По ночам его мучила совесть. Не предал ли он в свое время деревенскую детвору, променяв свой долг на городской комфорт? Как ответит за доверенные ему души?! Что теперь с ними? Читают ли? И если читают, то что?

Недавно сообщалось, что двое солдат, захватив оружие, покинули воинскую часть и по дороге убили милиционера. Причин для преступления не было. Они даже не понимали, что сотворили. Следствие установило, что последняя книга, взятая ими в библиотеке, называлась «Убить мента». Все описанное в ней они претворили в действительность, один к одному. Вымышленные образы словно вселились в реальных солдат и повелевали их волей, поступками.

Временами Ивану вспоминалось то, что привиделось на пригорке. Он знал, что снам доверять нельзя, однако в этом видении таился некий символ, смысл…

Фронтовик пытался понять: что за сатанинская стая на него нападала и что означает факел, ее разгоняющий? По крупицам искал ответ в Священных книгах. У святого Иоанна Златоуста встретил слова «от мысленного волка звероуловлен буду». Да, то и были мысленные звери. Не они ли поедают беззащитные детские души? Ныне же мысленные, виртуальные волки из отдельных стай превратились в массовое нашествие на народную душу.

А факел? Какой смысл в нем? Старцы предостерегают: без духовных книг спастись нельзя. «Слово Мое не подобно ли огню, — говорит Господь» (Иеремия 23, 29). И псалмопевец Давид поведал о себе: «Воспылало сердце во мне, и огонь разгорелся в размышлении моем» (Пс. 38, 4).

Дай Бог, чтобы этот святой огонь воспылал и в наших мыслях, и в наших сердцах!

Древний Константинополь украшало множество храмов, расписанных замечательными мастерами. Одна из икон, на которой сиял лик святого Апостола Иоанна Богослова, находилась над городскими вратами. Как повествуется в старинной рукописи, около дивной иконы утром и вечером, замирая, останавливался мальчуган — круглый сирота, пасущий за еду гусей.

Мальчик пытался на песке запечатлеть красивые черты старца, но у него ничего не получалось. С сердечной простой он молился:

— Святой Иоанне, научи меня писать иконы так, как тот, кто написал этот твой образ. Помоги мне, отче!

Однажды во время молитвы к нему подошел благообразный старец. Расспросив мальчика о его просьбе, он написал на бумаге несколько строк и, передавая ее юному молитвеннику, сказал:

— Завтра рано утром встань у входных дверей храма святой Софии. Туда на службу пойдет главный царский иконописец. Попроси, чтобы тебе указали на него, и передай ему это письмо.

Мальчик робко все исполнил. Художник, прочитав письмо, был очень удивлен. Еще бы! Ведь там говорилось: «Я, Иоанн Богослов, возлежащий во время вечери на груди Господа, посылаю к тебе, иконописцу, этого мальчика, пасущего гусей, чтобы ты научил его писать иконы лучше, чем сам умеешь».

— Откуда у тебя это письмо? — недоверчиво спросил художник.

Ничего не утаивая, мальчуган поведал все, как было.

— Хорошо. Я возьму тебя в ученики. Пойдем.

Мальчик поселился у художника. Самолюбие царского иконописца было задето повелением научить пастушка писать иконы лучше, чем пишет он сам. Потому он и не думал учить его, поручая ученику лишь растирать краски.

Миновало два года. Мальчик взрослел, но искусство писать иконы так и оставалось для него мечтой. Однако он не переставал молить о нем своего небесного покровителя. И как-то однажды он услышал:

— Что ты делаешь, чадо?

Увидев знакомого старца, мальчик смущенно пролепетал:

— Растираю краски.

Разговор этот происходил в строящейся церкви во имя Апостола Иоанна Богослова, которую поручили расписывать царскому иконописцу. И вот сам Апостол, на вечере возлежащий на груди Христа, подвел мальчика к подготовленной стене, где должна была быть написана его икона. Подвел и повелел:

— Пиши!

— Я же не умею! — затрепетал мальчуган. — Я никогда не пробовал!

— Смотри на меня и пиши! — приказал святой Иоанн, вложив в трясущиеся пальчики кисть.

Неведомая сила снизошла на ученика. Всматриваясь в небесные черты Апостола, он приступил к иконописи. Когда сие таинство завершилось, весь храм наполнился неземным светом. Юный иконописец оглянулся, по святого Иоанна уже не было.

Весть об этом чуде передавалась из уст в уста, из поколение в поколение.

(По воспоминаниям З.В. Ждановой)

Мать недоумевала. Отправила сына-студента, умницу, в Крым на каникулы… Надеялась, отдохнет и окрепнет.

А что вышло? Что вышло!.. Ох, эта молодость, бездумная молодость… Погулял с девушкой… Та при расставании потребовала: «Женись!». Ишь чего захотела! Ему же еще учиться да учиться.

Он ей об этом и сказал.

— Ах, так! — Девица какими-то неведомыми способностями обладала. — Тогда ты не достанешься никому!

И приговор свой немедленно привела в исполнение: перед взором сына возникла черная восточная женщина, другими не видимая. После этого ее сын-любимец разума лишился.