Дэвид Фельдман - Заново рожденные

Когда Ирэм добрался до линии старта в техасском городе Бомонт в 85 милях к северо-востоку от Хьюстона, он обнаружил, что у коляски спустило колесо. Он одолжил у друга велосипедный насос, наклонился, чтобы накачать камеру, и тут у насоса отломилась ручка. Нашелся человек, который предложил присмотреть за Кианой, пока Ирэм бежит, но для него вся суть соревнования была в том, чтобы провести время с дочерью. Ирэм не хотел бежать без нее.

В отчаянии он оглянулся вокруг, ища хоть какое-то решение своей проблемы, и заметил в толпе человека с похожей коляской. Ирэму удалось уговорить владельца коляски поменяться передними колесами. Пристегивая Киану, он вдруг понял, что до начала состязания осталось всего две минуты. В панике он бросился бежать, лавируя коляской между рядами марафонцев, занимающих свои позиции на старте. Когда до начала оставались считаные секунды, Ирэму удалось добраться до края дороги, где коляска не должна была помешать остальным участникам, но все-таки двум бегунам, оказавшимся сразу позади него, нервы он подпортил. Если он был настолько глуп, чтобы ухудшать свой результат из-за коляски, останавливать его никто не собирался, но при этом он не должен был мешать остальным.

— Папа, они злятся на нас? — спросила Киана.

— Мы не будем им мешать, — сказал он. — Мы дадим им нас обогнать.

Организаторы и участники марафона, как правило, неодобрительно относились к желанию Ирэма бежать с коляской, опасаясь, что эта штуковина станет помехой для бегунов. Не желая кому-либо досаждать, Ирэм очень внимательно следил за тем, чтобы его стартовая позиция в таких соревнованиях была максимально удалена от других, более быстрых участников.

Раздался свисток. Марафон начался. И тут Ирэм понял, что в спешке забыл завязать шнурки на кроссовках.

Мимо пробегали марафонцы. Перегнувшись через верхний край коляски, он сказал Киане: «Мы вне игры!» Потом он посмотрел на нее и заметил, что она спит.

Ирэм занимался бегом всю жизнь. Он родился в городе Чиуауа в Мексике и переехал в США с родителями в 1988 году. Уже в третьем классе он стал членом команды по легкой атлетике и принял участие в забеге на дистанцию 600 метров. В старших классах Ирэм стал участвовать в кроссах и забегах на полтора километра. В свой тридцатый день рождения он впервые принял участие в марафоне, заняв приблизительно 500-е место, но был настроен решительно, планируя улучшить результат в следующий раз. Он продолжал тренироваться, добиваясь все более высокого результата с каждым забегом. Во многом своими успехами Ирэм обязан природной соревновательности. К тому же, как он любит повторять, если ты при смерти, вряд ли стоит мечтать о сне.

Бег — спорт личных достижений. Чтобы победить, нужно много тренироваться, повышая выносливость и развивая природные физические данные. Присущий Ирэму дух соревновательности не давал ему успокоиться, пока он не добьется совершенства, что шло на пользу практически всем его начинаниям. Его целью в беге была победа над остальными; за пределами беговой дорожки он стремился к тому же. В школе он был лучшим учеником, и ему поручили произнести прощальную речь на выпускной церемонии. Потом он с отличием закончил Пасифик Юнион-колледж, получив за четыре года обучения две специальности — в области психологии и религиоведения. В 2004 году Ирэм осел в Остине и получил работу в службе пробации округа Тревис, где в течение семи лет работал в качестве помощника судьи, сделав неплохую карьеру на этом поприще. Бег был не просто метафорой жизни — бег был самой жизнью, и сила духа, благодаря которой он преуспел на дистанции, встав вровень с профессиональными атлетами, была тем самым началом, которое определяло все в его жизни. Он всегда мечтал быть лучшим. Точка.

Однажды друг спросил его, почему он никогда не участвует в благотворительных забегах. Ни у кого из близких Ирэма никогда не было рака, поэтому он просто никогда об этом не задумывался. Пару дней спустя, когда Ирэм неожиданно очнулся в машине скорой помощи, не понимая, что происходит, он вспомнил о вопросе друга, оказавшемся неожиданно своевременным. В скорую он попал из-за очень сильного эпилептического припадка. В больнице выяснилось, что он перенес инсульт на фоне гипогликемии и эпилепсии. Потом ему просканировали головной мозг. Выяснилось, что у него опухоль в левой височной доле. Позже ему сделали операцию, в ходе которой удалили основную часть опухоли, но до некоторых ее частей хирургам добраться не удалось. В большинстве случаев опухоли, подобные той, что была у Ирэма, приводят к смерти. Нейрохирурги из больницы при Университете Дьюка, оперировавшие Ирэма, сказали ему, что средняя продолжительность жизни после такой операции, при условии лечения, составляет около семи лет. Узнав о диагнозе в тридцать, Ирэм понял, что, скорее всего, до сорокалетия он не доживет.

Киана навестила его в больнице. Он сел в кровати так, чтобы она могла расположиться у него на коленях, и показал ей снимок своего мозга. Она разглядывала двухцветное изображение с заметным разочарованием:

— Я думала, что действительно увижу твой мозг.

— Это всего лишь картинка. Извини. — Он отдал ей пленку; она перестала хмуриться.

Ирэм разводился с женой. В суде она заявила, что оставлять Киану на попечении Ирэма небезопасно. А что если у него снова случится тяжелый припадок? Память начала его подводить. Он пытался скрыть болезнь от работодателя и коллег, но сохранять ясность мысли ему было все труднее и труднее. Выступая перед судом в рамках своих должностных обязанностей, он стал делать слишком много ошибок. Он не мог запомнить нужные факты. Власти округа решили дать ему отставку.

«Не важно, что говорят врачи, с тобой все будет хорошо», — сказала отцу Киана. Ирэм сделал вид, что тоже верит в это, но на самом деле уверенности в том, что все будет в порядке, у него не было никакой. Он перестал бегать; он запустил себя. Члены команды, с которой он тренировался, попытались убедить его вернуться в спорт — он отказался. За короткий промежуток времени с момента операции Ирэм утратил всякую способность соревноваться. Из-за нарушения способности ориентироваться в пространстве он больше не мог водить машину. Он все время сидел дома, выходя лишь для того, чтобы, как он сам рассказывает, «выгулять» Киану в ее коляске.

Предполагалось, что прогулка с коляской по окрестностям должна помочь девочке заснуть. Вместо этого Киана оживлялась и начинала болтать без умолку. Они говорили о музыке, которая ей нравилась, о ее друзьях в школе, о ее любимых телешоу. Эти прогулки стали для Ирэма обязательным ежедневным ритуалом. Когда столько всего в его жизни потеряло всякий смысл, в обществе Кианы он мог забыть обо всем.