Самаэль Веор - За пределами смерти

— Так вы слышали ответ духа?

Аббат подавленно кивнул головой в знак согласия: «Да…» — еле слышно пробормотал он.

— Клянусь вам, — заявил с пылом Леви, — что я брал символ чистыми руками, что я никогда в жизни не совершал преступления! Клянусь вам, что я не запятнан кровью!

Сказав это, он подошел поближе к лампе, так что ее огонь полностью осветил его. Тут аббат в ужасе указал пальцем на подбородок и воротник рубашки Элифаса. «Там… посмотрите на себя в зеркало… — сказал он, взяв друга за руку и подведя его к большому настенному зеркалу, которое висело в соседней комнате. И тогда Элифас заметил на своем подбородке царапину с несколькими высохшими каплями крови. Еще несколько капель было у него на рубашке. Должно быть, он порезался, когда в спешке брился… Теперь можно было легко объяснить ответ духа: «Я не буду говорить с тем, кто испачкан кровью».

Леви почувствовал, как у него гора свалилась с плеч. Аббат же, казалось, расстроился еще больше и упал на диван. Он судорожно дергал плечами и закрывал руками лицо. Леви попытался успокоить старика, но тот не слушал его: «Речь идет о бедной Милдред. Ее жизнь угасает с каждым часом. Раз так не получилось, мы могли бы вызвать духа еще раз через шестьдесят три дня со всеми необходимыми подношениями и молитвами… но это слишком долго, за это время Милдред умрет!»

Леви не знал, что ответить, и повисла глухая тишина. Вдруг аббат встал и пошел по залу, шатаясь от одной стены к другой: «Чего бы это ни стоило, я должен получить ответ… любой ценой! Пообещайте мне, мой друг, что вы меня не бросите!»

На лице старика появилось выражение некоторой решительности; чтобы успокоить его, Элифас ответил:

— Я дал вам слово, что вы можете рассчитывать на меня в магических делах. А раз наша задача еще не выполнена, я сдержу данное слово.

— Тогда оставайтесь здесь. Через двенадцать часов мы сотворим другое заклинание — я вызову духов нижней зоны…

Элифас оторопел; неужели старик сошел с ума? «Что… вы сказали?… сын церкви хочет вступить в контакт с духами преисподней? Такое нельзя делать даже ради почтенной герцогини! Откажитесь от этого, не рискуйте своей душой».

(Очевидно, что вызывание демонов — это черная магия. А черная магия, как известно, приносит голод, нищету, болезни, физические и моральные страдания).

В словах и жестах аббата чувствовалась такая ледяная решимость, что Элифас понял: спорить бесполезно. И против своего желания, чтобы сдержать данное им слово, он уступил требованию друга.

Он остался ночевать у аббата и после невероятно напряженного и изнурительного предыдущего заклинания спал так крепко и глубоко, что проснулся только около полудня.

Следующий день они провели, совершая надлежащие очищения и молитвы. Вечером Элифас получил одежду, подобающую для служения Дьяволу, и необходимые принадлежности. Перед этим аббат предупредил его, что хотя он будет выполнять только роль служки и не будет принимать активного участия в призыве, он также должен одеться в предписанное облачение.

(То, что происходило дальше, я ни в коем случае описывать не буду, потому что слова влекут ответственность. В этом случае лучше молчать, так как «Молчание — это красноречие мудрости»).

(Очевидно, что когда описываешь темные действия, сам становишься соучастником преступления. Это всё равно, что обучать людей черной магии).

(К счастью, героям нашего рассказа не удалось призвать демонов в видимой и осязаемой форме).

(Единственное, чего они добились — из стены появилась саламандра, маленькое невинное существо огня).

Аббат, собрав все свои силы, задал вопрос о болезни герцогини.

«Батрасиос!» — сказала саламандра детским голосом и в тот же миг исчезла.

Тут Элифас увидел, как аббат закачался и рухнул на пол.

Элифас поднял его тощее тело и отнес в спальню, где раздел его и уложил в кровать, а затем пошел искать слугу, чтобы тот принес аббату чего-нибудь подкрепиться. Вернувшись, он увидел, что аббат полностью пришел в себя, но вид у него был очень удрученный, и казалось, что он постарел на много лет.

(Очевидно, что аббат приложил нечеловеческие усилия, чтобы спасти герцогиню).

— Всё бесполезно! — сказал он слабым голосом. — Бедная Милдред теперь умрет! Душа моя… ох, душа моя! Что означает «Батрасиос»?

— Я только знаю, что это греческое слово, означающее «Лягушка» — ответил Элифас.

Вскоре пришел слуга с вином и пирожными, но аббат отказался от всякой пищи. Элифас поел немного и попытался вывести своего друга из оцепенения, в которое тот впал от отчаяния, но все его усилия были тщетными. И с тяжелым сердцем он отправился домой.

На следующий день он зашел осведомиться о состоянии аббата и герцогини.

Милдред становилось всё хуже и хуже. Ее лечащий врач уже не сомневался в ее кончине.

Аббат также находился в тяжелом состоянии. Он отказывался от пищи, поначалу не отвечал на вопросы друга, а затем сказал, что скоро он должен умереть от истощения. Глубоко опечаленный, Леви ушел, не переставая думать о трагических последствиях греховного заклинания.

В последующие два дня по вечерам он вновь погружался в свои привычные занятия, и когда он читал «Энхиридион Леона III», его внимание привлек один фрагмент, где с помощью шифра Тритемиуса расшифровывались эзотерические каббалистические письмена. Там говорилось следующее: «Наиболее действенное губительное заклинание — это заклинание лягушки». (Мы не будем приводить секретную формулу заклинания лягушки, чтобы не давать оружие в руки порочным преступникам, практикующим черную магию).

Словно молния сверкнула в голове у Элифаса: даже не закрывая книгу, он накинул пальто и бросился бежать по улицам Лондона, которые уже погружались в вечерние сумерки. Наконец он нашел карету, и время, которое он провел в пути до дворца герцога, показалось ему невыносимо долгим. Обитатели дома герцога встретили его со скорбью на лице: «Герцогиня при смерти. Уже начали соборование…» — сообщили ему.

«Я могу спасти ее!» — закричал Элифас, и отстранив от себя изумленных слуг, ринулся в комнату Милдред, где нашел герцога. Со сбившимся дыханием он начал умолять его: «Мы ведь с вами знакомы достаточно хорошо, и вы знаете, что мне можно доверять. Поверьте же мне, что еще не всё потеряно. Пока герцогиня еще жива, нельзя отчаиваться. Поэтому прошу вас, оставьте меня наедине с ней, и во имя Господа, не спрашивайте ничего… просто поверьте мне!» Герцог был чрезвычайно ошеломлен и растерян, но уступил желанию Элифаса, попросив всех присутствующих — врача, священника и служанку герцогини — покинуть комнату. Когда Леви остался один с герцогиней, он закрыл за собой дверь и подошел к ее кровати. «Я так и предполагал», пробормотал он, увидев Милдред в состоянии определенной формы каталепсии с полузакрытыми глазами. Ее губы были фиолетового цвета, и в дыхании слышались слабые хрипы.