Владимир Леви - Направляющая сила ума

Принести в класс видеокамеру, снять несколько кадров, по возможности скрыто, потом показать. Записать матерщину на диктофон, предъявить, когда дело до того дойдет, как вещественное доказательство. Почему такая пассивность? Все тот же страх перед госбезопасностью? Но сколько можно бояться? Понятно, страх одолеть трудно, риск есть, у папы из госбезопасности длинная и когтистая волосатая лапа. А если взять да и написать заявление в ту же госбезопасность? А подписаться всем классом, всей школой, да еще с подключением родителей?.. Глядишь, и подействует, и сам папочка оболтуса выпорет, а? Почему не попробовать?

Этот ВОТ поместился под тему «Школа», а мог и под «Агрессию», и под «Воспитание», и под «Преступность»… Маленький хулиган — пример, кстати сказать, отрицательной оценочной независимости, то бишь бессовестностим — безнаказанно совершает микропреступления, с большой вероятностью вскоре перейдущие в макро. А у пятнадцатилетней одноклассницы небо с овчинку…

Солнце и пятаком можно заслонить, если пятак поднести поближе.

См. Агрессия, Воспитание, Гиперактивность, Современность

На фоне общей серости ярче других выглядят темные личности.

Слишком много на свете людей, которым никто не помог пробудиться.

Вы не находите, что мы живем в эпоху нравственно-этической катастрофы?

Не нахожу. Потому что знаю, как и во все другие эпохи у людей возникало это ощущение: все, конец, хуже уже некуда, все прогнило, погибло, нравственности больше нет. Да, часто, не скрою, возникает такое паническое чувство, но я ему стараюсь не поддаваться, сопротивляюсь — и вскоре убеждаюсь, что прав в своем сопротивлении — например, прочитав какое-нибудь письмо или заглянув в чьи-то глаза…

См. Бездетность, Ложь, Сверхъестественное, СМИ, Современность, Ценности

Дело не в том, что мир стал гораздо хуже, а в том, что освещение событий стало гораздо лучше.

Хорошие новости у нас тоже бывают, только о них не сообщают по причине государственной тайны.

Говорят, что юмор помогает от депрессии. Есть даже специфическое название: смехотерапия, или юморотерапия. Пробовал смотреть так называемые смешные передачи. Получается еще хуже. Не смешно почему-то. Я зануда? Только скажите честно. Или это моя депрессия виновата? Или частичная дебильность, как определила ушедшая жена… У меня нет чувства юмора? Можно ли развить в себе это чувство или как-то открыть? С чего оно начинается?

Ура, наконец, дошли до любимой буквы! Люблю букву Ю, обожаю. Юпитер на юру! Юная южанка в юфтяной юбке! Ювелирный юрист! Юнга в юрте! Юркий юродивый! Юмор юзом!

(Рассказ с сайта.)

Мама рассказывала, что первые два с половиной года жизни я не умел плакать, при недовольстве и боли только кряхтел; смеялся без передыху, обращался из коляски к прохожим с речами на заливайском языке… Вокруг образовывалась зона отдыха. «Юморист будет, — определил пожилой дворник. — Чарли Чаплин, артист. Ишь, счастливчик…»

Потом война…

Есть люди, которые не смеются, читая Зощенко. «Алиса в стране чудес» — ни одной улыбки. И мультфильмы, и кинокомедии, и цирк — не смешно. Не получается. Задают вопрос: как развить в себе чувство юмора, если оно отсутствует?

Ответ: отнестись к его отсутствию с юмором.

— А если его нет?

Вспоминается один парень, отличный автомеханик, симпатяга, умолявший меня научить его юмору.

— Это страшно, — говорил он. — Вы представляете мое положение. В компанию придешь, всем весело, анекдоты травят и все такое. И все смеются, КОГДА НАДО. А я — понимаете?.. Я НЕ ЗНАЮ, КОГДА НАДО СМЕЯТЬСЯ. И не смеюсь. Или смеюсь невпопад.

— И я тоже.

— Э, бросьте, доктор, не успокаивайте меня. Вы-то уж точно знаете, когда НАДО. Я вас прошу провести со мной смехогенную тренировку.

— Как?..

— Вот берем анекдот (достает толстенную тетрадь). Больше тыщи уже, пять лет собираю… Главное, не пропустить, где самое оно… Память у меня ничего, сила воли… А по части юмора отстал. Но еще наверстаем. С гипнозом, а?

— Ага. Ну а как?

— Вот читаем, допустим: «Пришел Василий Иванович. Петька спит на диване…» Точно на этом самом месте, когда НАДО СМЕЯТЬСЯ, вы делаете мне гипнотическое внушение, что ЭТО СМЕШНО. Вырабатываем рефлекс.

— Стоп. Одну секунду… Смеяться НЕ НАДО. Нехорошо. Стыдно. Неправильно… НЕ СМЕШНО!! — заорал я, не выдержав.

И он вдруг тоже подпрыгнул. Минут пять мы ржали как сумасшедшие. После чего резко смолкли во внезапном приступе обоюдного ужаса.

— Ну что… дошло? — спросил я осторожно.

— Не-а, — прошептал он сдавленно, переводя взгляд на пол. — Опять не понял…

…

Серьезно: безъюморность в самом деле большая трагикомедия. Нынче этих трагикомических персонажей, не знающих, когда надо смеяться, столько поразвелось, что уже забывать начинаешь, что на свете есть юмор, а просто ходишь и давишься от смеха и жути одновременно. Люди со вкусом к юмору стали исчезающей породой, пора их, как любителей оперного пения, заносить в красную книгу…

Чувство юмора начинается с первой попытки принять себя не за пуп земли.

В детстве мы смеялись, когда нас подбрасывали и щекотали, когда кто-нибудь прятался, а потом появлялся вдруг. Когда у нас было просто хорошее настроение… Первый наш смех был беспричинным. Второй — от радости, что не боимся, и это уже был смех над собой. А взрослые вокруг улыбались нам и смеялись, потому что мы вытворяли массу нелепостей. В их смехе не было ничего унизительного. Он и был счастьем. Мы думаем, юмор — это что-то такое, что у одного есть, у другого нет. Чему следует научиться, овладеть, так сказать, предметом. Смех, говорили нам, делится на положительный и отрицательный, а смех без причины — признак дурачины. Мир юмора представляется нам чем-то вроде комиссионного магазина, где все все оценивают, и главное для любого — не остаться бы в дураках. Мы забыли, что смех — это жизнь, сообщающая себе, что она свободна.

И еще позабыли, что хотя юмор и всенародное, что греха таить, достояние, у каждого он свой, личный, особый. Забыли о своем праве иметь юмор собственного производства. О праве самим быть смешными. А ведь право это — мост через пропасть между мирами Понимающих Юмор и Непонимающих. Нет на свете ничего смешнее серьезности.

См. Агрессия, Воспитание, Сверхъестественное, Ум, Я (отношение к себе)