Франческа Фримантл - Сияющая пустота. Интерпретация Тибетской книги мертвых

Чтобы постичь эту идею, недостаточно просто думать или ощущать, что нет ничего реального или что всё заключено в сознании. Необходимо глубокое и подлинное проникновение в самую сущность того, что в действительности представляет собой сознание. Вот почему первоочередное значение придаётся учению о пустоте и «не-я». Лежащее в основе всего сознание, источник всех явлений, — это не «моё сознание» или «твоё сознание» в ограниченном, эгоцентрическом смысле. И «я», и «другой» рождаются в сознании, объемлющем обе эти иллюзии. Но до тех пор, пока мы верим в изолированное «я» и внешний мир, иллюзия эта сохраняет свою мнимую реальность на собственных правах. Заявить с этой точки зрения, что всё есть сознание, было бы сумасшествием. Но при этом последователи дзогчен славятся чрезвычайной практичностью и реалистичностью. Лонгченпа, великий учитель, живший в XIV в., смеялся над сторонниками идеалистических воззрений и утверждал, что внешний мир реален вне всякого сомнения. Тому, кто достиг самоосознания, всё представляется реальным совершенно по-иному — как проявление пробужденной природы. Две эти точки зрения отделены друг от друга периодом преображения, полным парадоксов и загадок. Необходимо путём непосредственного личного опыта утвердиться на различных ступенях понимания, ведущих к этому наивысшему состоянию.

Трунгпа Ринпоче часто повторял, что практика ваджраяны основывается на отказе от надежды на достижение нирваны и от страха остаться в сансаре. Такую установку он называл «безнадёжностью», а в качестве иллюстрации к этой «безнадёжности» использовал жизнь и учение Падмакары. Для большинства людей, в том числе и таких великих святых, как Наропа или Миларепа, безнадёжность означает предельное отчаяние, которое нам приходится пережить, прежде чем мы постигнем простую и очевидную истину. Если мы ищем то, что уже заключено внутри нас, если наша природа уже пробуждена, то любые поиски вовне только уводят нас всё дальше и дальше от цели. От того, насколько глубоко, полно и подлинно мы переживаем чувство безнадёжности, зависит, сможем ли мы скачком преодолеть пропасть, отделяющую нас от непосредственного понимания, или же нам придётся проходить путь преображения постепенно, шаг за шагом. На стадии «творения» в системе ваджраяны мы медитируем с установкой на то, что результат уже достигнут, и в результате надежда на успех и страх неудачи постепенно изнашиваются сами по себе. Эта установка помогает преодолеть духовный материализм — тягу к присвоению, из-за которой просветление видится нам каким-то призом, ожидающим нас в конце пути. Доверие и уверенность в вечносущей реальности природы будды превращают путь из многотрудного путешествия к некой отдалённой цели в непрерывный процесс выявления того, что и так уже присутствует в нас в полной мере.

Может показаться, что в обретении просветлённости вообще нет ничего особенного: те, кто достиг её, по видимости ведут совершенно обыденную, мирскую жизнь, даже не медитируя и не чувствуя, что они чего-то добились. Идеальное состояние последователя дзогчен — полная естественность, в которой сосредоточенное осознание гармонично сочетается с лёгкой непринуждённостью. С этой точки зрения любая медитация, любая техника предстаёт искусственной. Человек, пытающийся с их помощью достичь просветления, подобен змее, которая только туже и туже свивает свои кольца, вместо того чтобы естественно и легко развернуть их. Следует всего лишь естественно, спокойно и непринуждённо пребывать в основополагающей природе сознания. Необходимое для этого непрерывное состояние сосредоточенного осознания хорошо иллюстрирует рассказ о некоем ламе по имени Цурчунгпа. Последователь иной традиции спросил его: «Разве медитация не считается в дзогчен самым важным методом?» Цурчунгпа ответил: «На что медитировать?». Тот спросил: «Что же, ты вообще не медитируешь?». Цурчунгпа ответил: «На что это я всё время отвлекаюсь?».

Перед тем, кто по-настоящему глубоко заглянул в природу сознания и способен спокойно пребывать в этом состоянии, открывается возможность использовать всё чувственное восприятие и весь жизненный опыт для того, чтобы углубить понимание реальности. Не теряя из виду основополагающей пустоты сознания, практикующий распознаёт во всём происходящем игру другой его составляющей — сияния. Это происходит и в обыденном состоянии бодрствования, и во время сна со сновидениями, и после смерти, когда появляются видения бардо. Если мы привыкнем распознавать во всём без исключения выражения сияния и пустотности нашего собственного сознания, то никакие явления, даже самые потрясающие и устрашающие, не застанут нас врасплох.