Бидия Дандарон - Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо

Часто можно услышать: "Дандарон много выстрадал". Да, не каждому приходится трижды испытывать тюремные и лагерные тяготы, но, близко зная его, хоть и короткий был срок ученичества, могу подтвердить не раз слышанное от Железнова, Лаврова, Пупышева и других: "Учитель всегда блаженствовал". Это не пустые слова, возвеличивающие человека, открывшего нам учение Будды, он так научил жить и нас — переносить все тяготы, претворяя их в спокойную и уверенную силу блаженства.

Мы никогда не говорили между собой о том, что наступит момент, когда останемся наедине с самими собой, без Учителя в явленном теле. Если разговор заходил об этом, то всегда парировался максималистской формулой: Учитель никогда не рождался, Учитель никогда не умрет. Так я слышал однажды, прогуливаясь с Бидией Дандаровичем и Лавровым. Учитель спросил: "Что вы будете делать, когда я умру"? Лавров тут же ответил, как будто только и ждал такого вопроса: "Наш Учитель никогда не рождался и никогда не умрет"! Бидия Дандарович слегка повернулся к нему и посмотрел на Юру с деланным удивлением.

В другой раз Бидия Дандарович сам заговорил со мной о своем возможном уходе: "Когда я уйду, а вам надо будет пообщаться со мной, вы меня просто позовите, и я приду к вам: вот таким, как сейчас, в этой клетчатой рубашке". На нем была черно — голубая ковбойка. Реальность общения с Бидией Дандаровичем была столь ярка, неординарна и насыщена событиями, мыслями, планами, что представление о возможном уходе Учителя хотя и приходило на ум, но не становилось темой для бесед и изгонялось из сознания как нечто невозможное, небытийное. Мысли о смерти Учителя воспринимались как падение, как то, что не должно присутствовать в сознании, и не потому, что это сродни тяжелому оскверняющему чувству, но потому, что все буддийское учение говорит всегда только одно: связь с Учителем — это навсегда. И Бидия Дандарович подтвердил это однажды. Он спросил меня: "Володя, что ты будешь делать, когда реализуешь"? — "Ну, тогда ведь все будет ясно, Будда обладает всеведением". На это Учитель ответил просто: "Ты и тогда будешь моим учеником".

В конце 1971 г. (январь 1972 г.) Бидия Дандарович сказал Железнову, что во сне его звали к себе дакини, чтобы он был их Учителем, и задал вопрос: "Ты, Саша, возьмешь на себя сангху"? — "Да, если Вы разрешите", — ответил Саша. Узнав об этом, Вася Репка решил просить Учителя "не уходить" и поехал в Кижингу, где Бидия Дандарович был в это время в больнице. Там он поднес Бидии Дандаровичу хадак с просьбой о неуходе.

После этого еще один раз приходили к Учителю дакини и звали к себе. При этом он прокомментировал: "Разве можно быть в стране дакинь и смотреть оттуда на страдания сансары? Это не по мне".

Уход из жизни любого человека — событие драматическое и тяжелое. Так воспринимается смерть в христианском мире, где телесное воплощение считается единичным фактом для каждой личности. Иначе в буддизме, где история единичного сознания — это история цепи его воплощений. Поэтому смерть для буддиста — мирянина — это смена оболочки, смена имени и места рождения. Надежда на продолжение жизни в человеческом образе снимает трагизм безвозвратности ухода — личность не исчезает совсем, она перерождается в новом теле. Очевидно поэтому похороны в искони буддийских странах, например в Бирме, не производят впечатления печального ритуала, на них родственники и знакомые умершего шутят, смеются, но никак не плачут и не стенают — человек ушел, человек родился, все может быть значительно лучше, чем в прошедшую жизнь, сожалеть не о чем.

Но когда умирает Учитель, тот, кто вел несколько лет тебя по жизни, кого ты называл духовным Отцом и поверял тайны своей жизни, которые не поведал бы родному отцу, тогда ученик замирает на мгновение. И здесь может быть провал: уныние, потеря правильного восприятия, что Учитель — это нирманакая. Это мгновение проходит, и ты понимаешь: Учитель жив, но пришла суровость собственной ответственности, когда спрашивать можно только себя или духовного собрата по посвящению. Взгляд в пустое пространство проверяет опыт твоего созерцания и Прибежища. Все, что окружает тебя, все происходящее — это продолжающийся контакт с Учителем. Надо жить дальше. Никогда, говоря об Учителе, мы не употребляли после 26 октября слово "умер", мы всегда говорили: "ушел".

Никто специально не мистифицировал весть об уходе Дандарона. Но к нам она пришла в двух вариантах, в необычном — Дандарон ушел в самадхи, и в печально — трагическом — погиб после избиения в штрафном изоляторе. Первым пришло известие о необычном его уходе.

"В сентябре 1974 года Учитель несколько раз терял в камере сознание на несколько часов. При этом он предупреждал сидевших с ним зэков, чтобы его в это время не трогали. Так было несколько раз, причем каждый раз он лежал в полусознательном состоянии все дольше и дольше. Сокамерники к этому привыкли. Однажды сказал, что его "не будет" семь дней, и добавил, "что даже если сердце не будет биться, не давайте меня врачам". Но врачи взяли его и произвели вскрытие, чем разрушили его тело".

Таков рассказ Галины Беловой, жены Виктора Аранова, который она передала со слов своего родственника Сергея Белова, а тот, в свою очередь, узнал это от своего соседа, бывшего зэка Константина Емельянова, сидевшего в Выдрине.

Вот иная версия ухода Дандарона. Тем, кто выходил из зоны на волю, работники КГБ приказывали молчать о Дандароне. Но они принесли на волю весть: "Дандарона убили". Так поступил молодой бурят из села Улзылта, сообщив о кончине Дандарона Цывану Дашицыренову.

В зоне Дандарону после падения и травмы руки стали делать уколы. Что кололи Дандарону, неизвестно, но через некоторое время стали происходить эпилептические припадки с потерей сознания. За отказ работать посадили в штрафной изолятор, оттуда он уже не вышел. Когда тело Бидии Дандаровича выдали родственникам, все оно было в синяках и кровоподтеках.

Вероятно, неслучайно водворение Дандарона в ШИЗО последовало сразу же после подачи жалобы заключенного Нимсагаева на имя Волкова, заведующего юридическим отделом Президиума Верховного совета СССР. По стилю текста можно предположить, что эта жалоба писалась при непосредственном участии Дандарона. И как следствие — помещение в штрафной изолятор. Из жалобы Нимсагаева мы узнаем практически все имена служащих лагеря, которые могли быть так или иначе причастны к гибели Дандарона.

Когда мы узнали об уходе Учителя — получили телеграммы я и Андрей Донец, то сообщили об этом всем, кто был в это время в Питере. Сразу собрались на сокшод. Были Железнов, Донцы, Алексеев, Лавров и Монтлевичи.

Телеграмма о смерти