Софроний - Духовные беседы

Мне трудно говорить о Литургии. По-разному в различные периоды давал мне Бог жить Литургию. Но в начале моего монашества был чудный период, продолжавшийся несколько лет: каждый раз после Литургии было ощущение Пасхи, победоносной и светоносной! Это тем более странно, что, живя Литургию с ее потрясающим и вместе с тем нежным захватом всего духа нашего в сферу самой Литургии, сам я жил только свое отчаяние! Я никак не мог вообразить себя достойным спасения! И когда я читал молитвы: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь азъ...», — меня охватывал тихий ужас пред величием тайны Литургии! Раскрыть ее подлинное, бытийное содержание потребует от нас многого подвига. И слова «яко Ты еси воистину Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти» будут звучать совсем иначе в душах наших, потому что, живя каждый день этим и только этим, мы странным образом становимся способными видеть во всем, что совершил Христос, невероятное чудо Бога. Как Он, сотворивший человека по образу Своему и по подобию, хочет жить с человеком!?

Мне пришлось слышать дикие слова относительно нашей Литургии, обвиняющие христиан в каннибализме, потому что они едят плоть и кровь Человека! В Евангелии написано, что когда Господь сказал об этом, то многие отошли, говоря: «Кто может послушать это жестокое слово?!» (см.: Ин. 6:60). Но Бог подходит к этому иначе. Через совершение этого Таинства обычный тварный хлеб прелагается по слову Бога, сотворшего небо и землю, в Тело Христово. Приходит момент, когда это становится без объяснения ясным. Вместе с тем приходит и понимание, что действительно Христос есть Бог, потому что все Его действия преисполнены необычайного величия и необычайной любви к человеку. И когда мы говорим эти слова: «яко Ты еси воистину Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти», мы видим, как действительно мудро спасает Он человека!

Когда мы, живем по заповедям Христа, то, естественно, в нас развивается чувство восприятия Духа Его во всех событиях Его мироискупления. Вот сейчас, в пасхальный период, мы поем: «смертию смерть поправ». Это действительно так, но все-таки наш ум не улавливает этого. Только живя Литургию — насколько это возможно и доступно нам — всем нашим существом, мы постепенно становимся чуткими ко многому, что проходит незамеченным у тех, которые не знают Христа, и не любят Его, и не живут по заповедям Его. Как странно Он заповедями Своими дает нам почувствовать всю бытийную правду этих слов: «смертию смерть поправ»! И все-таки это превосходит наш ум, и мы никак не можем охватить все то, что сказано этими словами! Итак, простите, — я хотел бы, чтобы все вы жили то действительно пасхальное состояние, которое Господь дал мне жить первые годы.

Мне стыдно говорить, но с тех пор, как Господь оторвал меня от видения тварного мира и людей и привлек меня к Себе, я никогда не знал, что такое уныние! В отчаянии от самого себя я остро жил мою недостаточность, когда я представлял себе Царство Христа и вместе с тем — пасхальную радость Воскресения. Иоанн Лествичник отмечает, что овцы Христовы в знойные часы дня как бы засыпают от исходящего огня от солнца и уже чувствуют себя плохо. [273] См.: Прп. Иоанн Лествичник. Слово к пастырю. Гл. 1, 10. Лествица. С. 267. Так многие монахи, не в силах будучи понять Литургию, засыпают духовно, и сама Литургия не так уж действует на них.

Когда мы получаем частицу Тела Христова и несколько капель Его Крови, то поражаемся, до какой степени Он хотел соединиться с нами! И в этих актах мы видим, что Сам Бог, создавший нас, конечно, сотворил все до конца — все, нужное для нашего спасения. Но от нас все-таки требуется труд, подвиг, мудрое терпение на каждый день.

То, о чем мы можем только мыслить, но никак не можем выразить словами, остается, действительно, невыраженным. Но даже то, что поддается в какой-то мере выражению человеческим словом, — даже это становится необъятным океаном. Вот странная вещь, действительно: я уже живу в рясе шестьдесят семь лет, и каждый раз Литургия есть нечто новое, единственное! Невозможно привыкнуть к этому. И когда мы приобретаем покой в глубоком сердце нашем от близости к Богу, тогда, конечно, нам легче служить людям. И я хотел бы, чтобы и вы говорили от сердца, полного благодарности Христу за то, что Он нашел пути для того, чтобы соединяться с нами.

Литургия Василия Великого действительно космическая по сфере произносимого слова! Слыша эти молитвы, излагающие догматы нашей веры, действительно постепенно мы входим в настоящие измерения Литургии. И сама наша природа изменяется от эгоистической к природе, которая соответствует заповедям Христа Бога. Блаженный Силуан это выразил словами: «Брат наш есть наша жизнь». Сам Господь на Страшном Суде скажет, что каждый малый человек — это Он Сам. И когда к нам придет это состояние, пусть в своих еще примитивных формах, то, конечно, потекут слезы из сердца, исполненного благодарной любви.

Итак, да будет благословенно имя Господне во веки веков! И молитесь за меня.

Наш дух сотворен Богом, а не родителями. Небесное Царство восхищается великим подвигом. Желание передать монахам свой энтузиазм по постройке монастыря. Как сделать сей монастырь домом молитвы. Об опыте свободы на Афоне. Каждое действие есть литургический акт. О принципе персоны и многоипостасном Абсолюте. Об энергии общения в нас. О восприятии жизни безначальной. Бог есть Дух. О книгах без опыта богопознания. Мы живем наше ничтожество. Да сохранит нас Бог на верном пути.

Вот снова наше ожидаемое собрание и мы опять вместе, для того чтобы преодолеть непрестанное давление окружающей нас материи и вознестись духом к Тому, Кто превыше всякого ведения. Это собрание и ожидаемое, и сверх ожиданий. Я на каждый день жду смерти, каждую ночь я думаю о ней. Так проходит моя жизнь. И смерть приходит часто, становится рядом, и потом уходит, ничего не совершив. Воспользуемся тем, что она ведет себя так, и продолжим разговор.

Жизнь в Боге как будто бы очень однообразная. Человек, стремящийся жить по-христиански, становится «однодумом». И эту думу духовную, которая связана с нашей верой в вечного Бога и в вечное спасение всех нас, надо сохранить в суете наших житейских дел.

Есть так много, о чем говорить, и так мало, что можно сказать! В моих книгах многое написано из того, о чем я хотел бы говорить сегодня: о свободе человеческого духа, творимого Богом непостижимым образом. Итак, начало нашего бытия — это рождение наше в теле. У нас впечатление такое, что жизнь духовная и умная тоже зарождается в теле, которое мы получаем от родителей наших. Но по природе своей этот дух совсем другой. По мере того, как мы оставляем этот дух расти в нас, мы понимаем его происхождение от Бога: «Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли сердца нашего» — мы взываем к безначальному Отцу, и, в сущности говоря, только ради этого и стоит жить! Но мы подавлены работой на каждый день, и кругом нас материя, которая все время давит на нас. Получается впечатление, что мы еще не получили жизнь по-настоящему. Но и Господь говорит, что Царство Небесное восторгается большим подвигом и трудом и те, кто трудятся, восхищают его. Это — замечательный момент, когда мы слышим эти слова глубоким сердцем нашим. И выходит, что мы сами — строители нашей вечной жизни. Бог творит нас «потенциально», и потом все происходит: и дары Божии, и наши тварные искания Его любви вечной.