Софроний - Духовные беседы

В чем наш подвиг? — В том, чтобы победить нашу индивидуальную греховную волю, став носителями сознания Самого Бога, то есть Христа. В чем задание? — В том, чтобы мы мыслили, как мыслит Сам Бог, и в том, чтобы мы видели вещи, как Сам Бог их видит. И от малых вещей получается результат колоссальный, грандиозный, который может поражать всякого человека: «И как это возможно?»

Итак, да даст Господь всем вам, дорогие мои братья и сестры, носить в себе сознание Христа и понемногу, терпеливо, на каждый день, нести подвиг отсечения своей индивидуальной воли ради того, чтобы войти в поток предвечной и вечной воли Самого Бога: «Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли» сердца нашего. И когда мы попадем в этот всемирный, и до-мирный, и сверхмирный поток воли Божией, тогда мы почувствуем, что в нас, в наших жилах, потекла вечная жизнь. И тогда то, что логически было для нас невозможным, вдруг станет фактом нашей жизни.

Итак, да благословит Бог ваш приход к нам, дорогие новые братья мои и сестры. Приготовьтесь шествовать двойным путем: путем радости о Боге и путем страданий воплощенного Слова Отчего. Этот путь есть постоянное сочетание если не Голгофы, то Гефсимании, и если не Гефсимании, то иных состояний страдающего Христа с ощущением новой жизни в нас. К Божией Матери весь мир обращается в скорби с просьбой о помощи, и некоторым святым дано было видеть Божию Матерь, молящуюся непрестанно за весь мир. Молитва за весь мир, конечно, есть следствие страдающей всеобщей любви Христовой, и эта любовь уже неразрушима, и в этой любви — и великолепие, и мудрость, и смысл, и сила, и красота, — все, что хотите. И тогда страдания не живутся на земле как смерть, а как проявление, в той или иной форме, все той же известной любви Отчей. Итак, да вдохновитесь вы на эту жизнь и положите крепкое начало в себе.

Я вспоминаю другой вопрос новопришедших: «Скажите, отец Софроний, что делать мне, когда я стою в церкви на общей молитве?» Конечно, это чудные часы — находиться в помещении, где кто-то призывает имя Господне! Чтобы не рассеивалось внимание, христианские аскеты держат себя в большом напряжении тела, а не так, как свойственно людям, ищущим relaxation в медитациях. И когда кругом вас призывают имя Господне и вы живете в этой атмосфере, то это с годами перерождает всю вашу природу: не сразу, а постепенно, через причащение Тела и Крови Христа. Молитесь, чтобы Господь Своим присутствием дал нам зреть наши грехи и прегрешения — всю нашу греховность как состояние вследствие падения Адама.

Вдохновение, которое необходимо для христианской жизни, понимается как дар Духа Святого, но это не зависит от одного Бога. От Него исходящее, оно может достигнуть нас, только если мы сами принимаем и хотим этого. Ибо должна быть гармоническая связь двух воль — и Бога Самого, и нашей воли.

Если Господь и как человек восходил на Голгофу с сознанием космическим и сверхкосмическим, то, конечно, весь акт Его принимает характер сверхкосмический. Другие, распятые с Ним, не носили этого сознания, и их страдания были другого порядка, чем страдания Христа. Так и вы — начиная с «Господи, помилуй мя, грешного» — постепенно дойдете до всемирного сознания, когда наше существование уже неотделимо от всего тела человечества. И тогда наша молитва приобретет уже измерения космические. А покамест кричите: «Господи, помилуй мя, грешного!» И не надо думать, что мы уже владеем последним, но хорошо знать об этом пути и о том, что преподается в этой школе, которая называется «монастырь». Потому что люди смотрят снаружи и ничего не видят и говорят: «Что они там бездельничают?!» И чуждо им сознание, которое носил в Себе Христос и которое Он хочет сообщить нам, чтобы мы были подобными Ему Самому — на всю вечность., Если у нас есть конфликт со Христом вместо абсолютной гармонии, то ни нам, ни Христу не будет возможным жить Вечное Царство в гармонии, ему свойственной. Итак, мы хотим усвоить постепенно сознание Самого Бога нашего и через это улучить то, что Отцы называют обожением. Спасение и есть обожение, которое состоит в усвоении богоподобного сознания, а не в том, что мы становимся богами для других.

В монастыре утончается наше восприятие всякого греха. О болезнующем покаянии. Цель подвига — богоподобие в наших реакциях. Слово инодвижно. Об Иисусовой молитве. О ее должном произнесении. О крестном знамении. Практическое положение монастыря. О никогда не умаляемом вдохновении. О мирском надмевающем «всезнании» и христианском смиренномудрственном познании.

Каждый раз, когда Бог дает мне видеть вас, собранных воедино, естественно, радуется мое сердце. Это новое явление в нашей жизни, когда мы собираемся каждую неделю, и я думаю, что нам нужно укрепить этот добрый обычай, используя всякий час данной нам жизни для построения нашего спасения. Мало единой беседы на полчаса. Я бы хотел, чтобы и кто-то другой говорил о иных аспектах. Слава Богу, мы могли бы это делать.

Вчера на долгой прогулке я спрашивал всех и каждого, о чем вы хотите, чтобы я сказал сегодня, и все были в затруднении. Я понимаю это затруднение. В данный момент мне пришла мысль об одном странном явлении в жизни монаха: покамест он жил в миру, рассеянный на многие стороны ум его не улавливал происходящего внутри. Но когда приходит он в монастырь, то ум его сосредоточивается внутрь, и он все больше и больше видит в себе отступлений от заповедей Христа. И получается впечатление, что, придя в монастырь, человек становится хуже и хуже, а не лучше. Это не потому, что человек имеет больше плохих мыслей в монастыре, чем в миру, нет, но потому, что, сосредоточиваясь внутри, он видит все недостатки в себе самом острее, и страдает от них, и говорит: «Я стал хуже, чем когда-то был в миру». С первородным грехом можно себе вообразить такое сравнение: на операционном столе лежит больной, врачи открывают его тело и повсюду видят присутствие раковых новообразований. Так происходит и с нами — наша реакция на все, что бы ни встретилось нам в жизни, должна была бы быть согласной с заповедью Христа, но, где бы нас ни «открыли», мы видим, что этого нет. И мы начинаем страдать от этого и ищем выхода, но выход вот в чем: не в том, что мы видим себя лучшими, а выход в познании, что таков наш путь. И если раньше мы не беспокоились о каком-то грехе, даже на деле совершенном, то в монастыре мы беспокоимся о том, что к нам прикасаются мысли недобрые: мысли тщеславия, превосходства, иногда самодовольства и так далее. Читая жития святых, вспоминайте слова отца Ювеналия, который был моим соседом на Афоне, в монастыре. Он мне сказал так: «Отец Софроний, я люблю читать жития святых. Мне приятно видеть, и слышать, и узнавать, как они спаслись из греховного состояния». Итак, в монастыре, в этом благословенном учреждении Духа Святого, утончается наше восприятие вообще всякого отступления от закона любви Отчей. Если мы созданы по образу Бога Любви, Любви абсолютной, то мы ждем в самих себе проявления этого «образа и подобия» и страдаем, если мы еще не в том состоянии, когда всякая наша реакция естественным образом соответствует этому Богу Любви.