Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

« Именно ключ к пониманию всей литургии начал теряться во время Средних веков. И этот ключ, который в период барокко был так глубоко потерян, что он сохранил для своего взора только пустую оболочку литургии, оболочку, тем более приукрашенную и внешне перегруженную, что внутренняя реальность была почти забыта » [86] P. Bouyer, op. cit. (c. 33). . Да, это действительно источник многих недоразумений и несчастий.

« Неудивительно, что пока протекали века, и еврейская мысль становилась чуждой, а греческая мысль оставалась почти неизвестной христианским мыслителям Запада, философы делали огромные усилия для объяснения того, как хлеб и вино могли стать azkarah [87] Бескровная жертва возносилась «в память», евр. azkarah, гр. μνn.μόσυνον (ср. Деян X: 4), Vulg.: memoriale. , принадлежащей человеческой природе Иисуса. Не должно также удивляться и в том случае, когда пытаясь объяснить этот процесс с помощью философии Аристотеля, широко принятой в XIII веке, некоторые воспользовались определёнными, слишком экстравагантными выражениями, а другие опровергали их с помощью иных достаточно безумных выражений » [88] Yerkes. Le Sacrifice, 266 (цитируемое J. de Watteville, op. cit., с. 191) .

Христианский Восток, лучше расположенный, в действительности сохранил более живое, чем мы, сознание в течение веков — сознание той категории времени, которая сокрыта во всякой литургии. Константинопольский собор 1157 года осудил представление « тех, кто не понимает правильно слово «помнить» и кто решается говорить, что Он (Христос) возобновляет приношение в жертву Своего Тела и Своей Крови в идее и в образе… и кто, соответственно, исповедует идею, что речь идёт о другой жертве, отличной от той, которую Он изначально совершил » [89] Цитировано en. Василием Кривошеиным в Messager de l’Exarchat du Patriarchat de Moscou, № 48 (c. 211). .

Но следует ещё сделать несколько уточнений, так как литургия, особенно византийская, предлагает это сделать. Определим вначале самое близкое к тому, что включает в себя эта концепция времени — после всего, что мы говорили ранее.

Мы практически пришли к различению двух уровней реальности. На чувственном уровне крестная жертва безвозвратно прошла. Вместе с тем, на этом чувственном уровне каждая месса знает своё собственное развитие, необратимое и безвозвратное. Но на более глубоком уровне той же и единственной реальности, на уровне нечувственном и который достигается только через веру, та же и единственная жертва была совершена на Голгофе в согласии с её нормальной чувственной формой и при которой мы присутствуем на каждой мессе, но уже в согласии с другой чувственной формой, формой таинства. Другими словами, любой момент нашего времени может быть приведён через совершение литургии к совпадению с моментом крестного жертвоприношения. Отметим, что раз допускается такой механизм, то маловажно, расположен ли момент актуализующего ритуала хронологически в потоке времени после или до момента архетипного, совершённого в согласии с нормальным чувственным уровнем. Это, возможно, лучший способ понять Тайную Вечерю. Она устанавливает Евхаристию, то есть литургическое совершение крестной жертвы. Трудно допустить, что первое совершение, устанавливающее все другие, не имело само жертвенного характера. Однако, оно имеет место до исторического совершения жертвы на Голгофе. Но если допустить, что на глубоком нечувственном уровне, доступном только вере, любой момент мог бы слиться с любым другим моментом, больше нет никакой трудности. Тайная Вечеря есть преосуществление крестной жертвы. Преосуществление или повторное осуществление — механизм, в конечном счёте, один и тот же.

Это позволит нам теперь понять, почему византийская литургия отмечает не только Распятие и Воскресение Христа, а также его Вознесение, но ещё и Паруссию, или Второе Пришествие, Его славное возвращение. Архимандрит Киприан Керн это уже подчёркивал: « Характерно, что воспоминание простирается на все времена, а не только на прошлое. В евхаристическом воспоминании смешиваются границы прошлого, настоящего и будущего. Евхаристическая служба, словесная и бескровная, находится вне времени, она не подчиняется законам чувств и законам нашей логики. Мы вспоминаемв нашей литургии даже само будущее(выделено в тексте) » [90] Евхаристия (Имка-Пресс, 1947, по-русски, с. 230-231). .

Послушаем ещё православного богослова Павла Евдокимова [91] Павел Евдокимов родился 2 августа 1900 года в Санкт-Петербурге в семье военного. Павел учился в кадетском корпусе, но уже с детства был близок к церкви, часто совершал вместе с матерью поездки по монастырям. В 1918 году поступил в Киеве в Духовную Академию. Затем отслужил около 2 лет в армии и после эмигрировал в Константинополь, затем в 1923 году в Париж. В 1924 году поступил в Православный Богословский институт преп. Сергия и в 1928 году окончил его. В 1942 году защитил докторскую диссертацию в университете Aix-en-Provence на тему "Достоевский и проблема зла". С 1953 года был профессором нравственного богословия в Сергиевском православном институте в Париже. С 1967 года читал курсы по православному богословию в Высшем институте экуменических исследований факультета католического богословия в Париже. Павел Евдокимов скончался 16 сентября 1970 года в Париже. : « Во время литургии её священной силой мы переносимся в точку, где вечность пересекается со временем, и в этой точке мы становимся действительными современниками библейских событий от событий книги Бытия до Второго пришествия …» [92] L’Orthodoxie (Delachaux et Niestle, 1959, p. 241). Русский перевод: Православие (ББИ, 2002, с. 342-343). . И в другом произведении: « Именно здесь следует различать время мирское, поражённое болезнью, отрицательное, связанное с грехопадением, и время священное, искушённое, ориентированное на положительное завершение… каждое мгновение может открываться оттуда любому другому измерению. Это священное или литургическое время. Его участие в абсолютно другом измерении изменяет его природу. Вечность не располагается ни до, ни после времени, она представляет то измерение, в которое может открываться время… Вот почему молитва воспоминания может «вспомнить» всёо домостроительстве спасения, включая Второе Пришествие » [93] La Priere de l’Eglise d’Orient (Salvator, 1966, с. 52-53). .

Всё это представляется очень ясно в формуле евхаристической литургии Иерусалима: « Итак, вспоминая… о втором славном и страшном пришествии, когда Он придёт… мы предлагаем тебе …» [94] См. Andre Tarby. La Prière eucharistique de l’Eglise de Jerusalem (Beauchesne, collection “Theologie historique”, № 17, 1972, с. 61-63 и 135-151). . Однако известно, что « этот трёхчлен вознесение-суд-возвращение, далёкий от того, чтобы быть особенностью только Иакова, получил значительное распространение в формулировках восточного воспоминания » [95] Там же, стр. 62, примечание 47. .