Евгений Гусляров - Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков

Иисуса Христа, конечно, могли обвинять в нарушении субботы, отеческих преданий, обрядности: но в этом более всего повинны были саддукеи, главные Его судьи; Его могли обвинять во властном и самовольном очищении храма: но этому сочувствовали фарисеи и раввины, которые открыто возмущались против нечестия и беззастенчивого корыстолюбия первосвященников, принадлежавших тогда к саддукейской партии и устроивших из корыстных расчетов позорнейший торг в доме Бога Израилева.

Прот. И. Восторгов. С. 12–13.

Обвинение в открытой ереси никуда не годилось за совершенным отсутствием свидетельств.

Ф. Фаррар. С. 408.

Но почему, можно тут спросить, первосвященники не решились воспользоваться услугами Иуды, который, зная учение и все деяния Господа, из угождения врагам Его, за новую плату, и даже в оправдание своей измены Учителю, мог быть самым жестоким обвинителем? Предатель, как мы видели, коварно указав местопребывание своего Учителя, тотчас скрылся, и его не так просто можно было отыскать. Притом, свидетельство Иуды, после того, как узнали о его предательстве (а скрыть этого было нельзя), не имело бы цены в глазах людей беспристрастных. Можно даже сказать, что едва ли бы сам Иуда имел столько дерзости, чтобы клеветать на своего Учителя в Его присутствии. Мы увидим, что в мрачной душе его, и после предательства, невольно сохранилось еще сильное чувство уважения к его невинности.

Архиеп. Иннокентий. С. 274.

Уже после предательства, он, томимый душевной тоской, дает недвусмысленное свидетельство в пользу своего Учителя. Когда даже первоверховный из апостолов в самый критический момент отрекся от Христа, заявив, что «не знает человека сего», Иуда-предатель в глаза своим властям заявил, что он «согрешил, предав им кровь Праведника».

А. Лопухин. С. 253.

Но приступим теперь, собственно, к главному содержанию суда над Иисусом. Не ошибемся, если скажем, что главной причиной, перевесившей все другие, причиной, которая непосредственно привела к постыдной казни Учителя из Галилеи, были Его невероятные притязания на то, что Он, Сын простого плотника, выросший среди стружек и опилок в мастерской Своего отца, на самом деле был Богом во плоти.

Д. Фостер.

Цит. по: Д. Мак-Дауэлл 1 . С. 77.

В продолжение последнего допроса свидетелей Иисус молчал; но мысль о Его притязании на права Мессии и Бога, ни на минуту не оставлявшая судей, давила их своею тяжестью и наконец они не выдержали…

Т. Айнс. С. 285.

…Во всех действиях и учении Христа судьи решительно не могли найти ничего такого, за что можно бы было подвергнуть Его смертной казни, и для этого им нужно было, во что бы то ни стало, найти такой обвинительный пункт, который, при известной натяжке, мог бы быть перетолкован в государственное преступление и который давал бы им возможность передать Его на суд римлянам как опасного мятежника. Таким пунктом могло быть только его мессианство, и вот на него-то и были направлены все мысли судей.

А. Лопухин. С. 483.

Задача их состояла в том, чтобы вымышленное богохульство обратить в вымышленное государственное преступление. Но каким же образом это сделать?

Ф. Фаррар 2 . С. 408.

...Раздраженный молчанием Иисуса, первосвященник скорее всего согласился бы считать это признанием в преступлении, но некоторый остаток приличия еще обуздывал личную ненависть. Между тем, вступив в разговор с Узником, он не мог уже без ущерба для чести окончить его ничем. Хитрость саддукея нашла средство, не прибегая к явно несправедливым мерам, не только заставить подсудимого говорить, но и сказать нечто такое, чем весь допрос в немногих словах мог быть совершенно окончен. Как первый служитель Бога Израилева, первосвященник, при всем ничтожестве своем, имел право спрашивать о чем-либо обвиняемого под клятвою: способ допроса, на который нельзя было не отвечать, не преступив должного уважения к клятве, к сану первосвященника и самому закону. К этому-то средству и прибег Каиафа.

Архиеп. Иннокентий. С. 277.

Великий момент теперь настал…

А. Лопухин. С. 48.

…И вот, над этою толпой старых, искаженных злобою лиц, поднялся первосвященник Израиля, и все голоса смолкли, судьи сели; главный сановник и судия святого народа во имя Бога, которому служил, потребовал ответа на свое торжественное заклинание: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам Ты ли Христос Сын Благословенного?»…

Т. Айнс. С. 310.

Он [Каиафа] прибегает к коварному допросу под клятвою …

Свящ. В. Гречулевич 2 . С. 163.

Странный вопрос в отношении связанного, беззащитного, осужденного преступника! Странный вопрос со стороны также следователя-первосвященника! Странный вопрос со стороны судьи, принимавшего против подсудимого всякое ложное свидетельство!

Ф. Фаррар 2 . С. 401–402.

Верховное судилище это представляло теперь самым живым образом — церковь лукавствующих…

Архиеп. Иннокентий. С. 272.

Такое заклинание у Каиафы заключало в себе не только насилие, но и коварство; ибо оно употреблено было злонамеренно, судя по тому, как выслушан был ответ Иисуса, вытребованный под клятвою…

Свящ. В. Гречулевич 2 . С. 177.

…При таком заклятии, при таком вопросе Иисус уже не мог хранить молчания, не мог предоставить им возможности толковать этот важнейший предмет как им вздумается. В счастливые времена начала своего проповедничества, когда они хотели заставить Его провозгласить себя Царем, — в то время, когда они готовы были отказаться от излюбленных предрассудков в надежде назвать Его Мессией в том смысле, как они это понимали, и поставить Его на «самом высоком крыле» их обожания, Он отказался от звания Мессии. Но теперь, в эти решительные минуты, когда была близка смерть, когда, говоря языком человеческим, ничто уже не могло быть выиграно, а все гибло от признания, теперь-то и раздался на все века, современный прошедшему, настоящему и будущему торжественный ответ: Я! И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных . В этом ответе прогремел раскат грома более сильный, чем на Синае, и услышанный не только циничным саддукеем, но слышимый и сегодня.

Ф. Фаррар 2 . С. 401–402.

...Когда первосвященник прямо спросил Его: «Ты Мессия?», здесь начинаются трудности, поскольку евангелисты неодинаково передают Его ответ.

У Марка Иисус ответил: «Я». У Матфея: «Это ты сказал» (перевод дословный; полагать, что такова общепринятая форма утвердительного ответа в греческом, арамейском или древнееврейском у нас нет оснований; мы могли бы перефразировать это следующим образом: «Считай так, если хочешь»). В Евангелии от Луки читаем, что Иисус вообще не ответил. «Ты — Мессия?» — спрашивает первосвященник, а Иисус резко парирует: «Если Я вам отвечу, вы не поверите».