Евгений Гусляров - Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков

И все же первосвященник изобразил дело так, будто Иисус фактически признавался в том, что именовал себя Мессией.

Ч. Додд. С. 85, 128.

Уточним еще раз, как это происходило. На вопрос их: «Ты ли Христос, скажи нам, Иисус, чтобы закончить это жалкое и отвратительное позорище» ответил: если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне, и не отпустите Меня.

Ф. Фаррар 2 . С. 409.

С царственным достоинством, ввиду смертельной угрозы за Свои слова, и в торжественный ответ на обращение к Богу живому, во свидетельство их истины, Христос спокойно отвечал на это заклинание: «Если Я скажу вам, вы не поверите, и если бы Я задал вам вопросы, которые послужили бы доказательством Моих высших прав, вы не ответили бы на них. Ты сказал истину: Я Малха-Мешиха — Царь Мессия, Сын Божий, Сын Человеческий. В Моем настоящем образе вы не увидите Меня больше; но когда вы убьете Меня, Я, Сын Человеческий, воссяду отселе одесную величества Бога, и затем вы увидите Меня уже сидящим там и грядущим на облаках небесных».

А. Лопухин. С. 486–487.

Слова «Сын Человеческий». Что же они значат. Вопрос уже обсуждался многими, однако согласия на этот счет до сих пор нет. Я попытаюсь предложить объяснение, которое кажется мне наиболее вероятным. Начнем с отсутствия достаточных свидетельств того, что в рассматриваемую эпоху евреи использовали выражение «сын человеческий» вместо имени «Мессия» или вообще как какое бы то ни было «звание». Слова эти — столь же неестественные по-гречески, как и в переводах, — являются калькой с арамейского, на котором говорили и сам Иисус, и Его ученики. По-арамейски выражение «сын человеческий» значит просто «человек», «особь человеческого рода». У евангелистов, по-видимому, были некие основания переводить его с такой почти топорной буквальностью. Однако заметим; это происходит лишь там, где евангелист приводит слова Иисуса. Ни в повествовании, ни в речи других лиц, соответствующее выражение мы не встретим ни разу. Не исключено только, что в каких-то случаях евангелисты сами вкладывают его в уста Иисуса, но, скорее всего по той лишь причине, что оно было характерной особенностью Его речи. Почему же Он так говорил? Чаще всего слова «Сын Человеческий» у Иисуса можно заменить местоимением «я», и смысл не изменится. Но в некоторых случаях Он, похоже, имел в виду не себя, а кого-то другого. Те, кто изъяснялся по-арамейски в Палестине, нередко подменяли словами «сын человеческий» (т. е. «человек») местоимение первого лица. Возможно, Иисус, говоря о себе, поступал так не из какой-то особенной скромности или с тем, чтобы в речи Его не было и намека на самолюбование. Однако надо бы еще спросить, не было ли у Него в определенных случаях особой причины выбрать именно этот оборот речи. Мне кажется, причина была. Некоторые речения Иисуса отличаются такой смелостью, что одно это уже оправдывает употребление третьего лица. Косвенный оборот допускает еще одну трактовку: Иисус без лишних слов давал понять, что те, кто воспримет Его весть, Его узнают, а остальным, не воспринявшим, придется вопрошать: «Кто этот Сын Человеческий?»… Если под «Сыном Человеческим» Он разумел себя (что, как мы видели, не противоречит арамейскому словоупотреблению), священнослужители вполне могли усмотреть здесь богохульство, оскорбляющее самые сокровенные верования и чаяния евреев.

Ч. Г. Додд. С. 93–94, 129.

…В ту же минуту наполнил всю палату раздираемых тканей оглушительно трещащий звук. Первый знак подал Каиафа: легкую, белую, из тончайшего льна, виссона, верхнюю одежду свою разорвал сверху донизу, а потом — и обе нижние, соблюдая с точностью все, по Закону установленные правила: драть не по шву, а по цельному месту, так, чтобы нельзя было зашить, и до самого сердца обнажилась бы грудь, и лохмотья висели бы до полу. Первый начал Каиафа, а за ним — все остальные...

Д. Мережковский. С. 548.

Как бы услышав ужасное, нестерпимое богохульство, лицемер тотчас представился вышедшим из себя и разодрал свои одежды (переднюю часть): поступок, который в первосвященнике выражал чрезвычайную крайность душевного волнения и показывал величайший избыток мнимой ревности ко славе Бога Израилева.

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Закон запрещал первосвященнику раздирать свои одежды в знак личной скорби, однако, исполняя обязанности судьи, он должен был, согласно традиции, именно так выражать свой ужас перед богохульными словами, произнесенными в его присутствии. Вполне очевидно облегчение растерявшегося судьи. Даже если надежных свидетельств обвинения не предвиделось, нужда в них отпала: Подсудимый Сам дал показания против Себя.

Х. Суит.

Цит. по: Д. Мак-Дауэлл 1 . С. 78.

Иисуса из Назарета приговорили к смерти не по показаниям Его обвинителей, но по Его собственным, данным под присягой свидетельствам.

Ф. Моррисон.

Цит. по: Д. Мак-Дауэлл 1 . С. 78.

«Слышали ли, — вскричал потом Каиафа к прочим судьям, — слышали ли вы, что Он сказал?.. Он явно богохульствует, и мы еще требуем свидетелей?..»

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Они же сказали в ответ: и с тавеф , или — повинен смерти.

Ф. Фаррар 2 . С. 401–402.

«Смерти, смерти», повторяли один за другим старейшины.

Архиеп. Иннокентий. С. 279.

Каиафа, таким образом, достиг своей цели. Для выслушивания свидетелей потребовалось бы время, и мог бы расстроиться весь план; с наступлением дня, когда галилейские паломники могли узнать о том, что в минувшую ночь был арестован их учитель и соотечественник, которого они считали пророком, и даже самим Мессией, дело могло бы принять весьма опасный оборот. Каиафа хорошо сыграл свою роль.

А. Лопухин. С. 486–487.

Заседание тотчас же было закрыто, и смертный приговор теперь был произнесен единогласно. Все встали со своих мест. А на Иисуса снова надели цепи.

А. Дидон. С. 671.

Суд единодушно поддержал его [Каиафу], и Иисуса обвинили в богохульстве — самом тяжком преступлении перед еврейским Законом.

Ч. Додд. С. 128.

В чем же оно выразилось, и что означает термин «богохульство», за которое закон карал смертью? Он означал хулу против Бога, в какой бы форме она ни выражалась, а в обширном смысле слова означал — ниспровержение всего теократического строя иудейского народа, перемену нравов и обычаев, презрение закона и пророков. Оба эти значения и применили судии к Господу Иисусу, и осудили Его на смерть, потому что Он, якобы, выдал Себя за Мессию — Христа — Сына Божия, и говорил, развращая народ от Галилеи до Иудеи, об отмене писаний закона и пророков, как они обвиняли в том Его.

Путь Христов. С. 327.