Франсин Риверс - Вирсавия. Неподсудная

Наклонившись вперед, Давид схватился за голову. О, Господи! Наступит ли когда-нибудь конец этим войнам? Я так устал жить среди людей, не стремящихся к миру!

— Господин, — сказал Ахитофел, приближаясь к нему.

Давид поднял голову. Он был очень утомлен и подавлен. Любое решение, которое он примет, будет стоить крови. Однако разве у него есть выбор? Он — царь!

— Мы должны снова собираться на войну, Ахитофел, — его темные глаза загорелись огнем. — Пойдем в мою комнату и все обсудим, — Давид жестом велел посланнику подойти поближе:

— Иоав, Авесса, и вы оба!

Он видел их рвение.

Давид сказал приблизившемуся вестнику:

— Ночью отдохни, а потом пойдешь назад. Скажи моим слугам, чтобы они оставались в Иерихоне до тех пор, пока не отрастут их бороды.

Он заставит Аннона пожалеть о содеянном.

Царь Аннон нанял сирийских воинов, чтобы усилить свою армию, но Давид вышел против них и разгромил их. Безо всякой пощады он двинулся на аммонитян. Они падали тысячами. Через год Давид приказал Иоаву осадить Равву, столицу аммонитян.

Вирсавия стояла вместе с матерью у городских ворот, когда мужчины снова собирались в поход. Давид разговаривал со своими военачальниками, сидя верхом на своем муле. Среди них был и Урия. Вирсавия с гордостью смотрела на своего мужа, стоявшего рядом с царем. Тридцать храбрых и сильных мужей разошлись и вернулись к своим отрядам.

Каждый раз, когда ковчег выносили из города на поля сражений, Вирсавию охватывал странный трепет. Она понимала, что в этом ящике нет Бога, однако ковчег свидетельствовал о присутствии Господа среди Его народа. И Он всегда сопровождал войско.

Мать заплакала, когда мимо них промаршировал отец Вирсавии.

— Каждый раз, когда он уходит, я спрашиваю себя: увижу ли я его снова, — проговорила она сквозь слезы.

Все женщины очень переживали, когда их отцы, братья и мужья уходили на войну. Вирсавия тоже плакала. Урия подарил ей дом, расположенный около дворца, и все-таки большую часть времени он сам проводил во дворце. Иногда Урия удивлял Вирсавию, даря ей драгоценности, желая показать, как сильно он любит свою жену. Она гордилась тем, что ее муж пользовался уважением в обществе, но еще больше гордилась тем, что он заслужил уважение ее отца и деда. Многие мужчины были смелыми воинами, но немногие были такими же честными, как муж Вирсавии. Урия был человеком слова, его любили царские военачальники, многие из которых проводили вечера в их доме, ели пищу, приготовленную ею, в то время как она сидела в дальней комнате со своей служанкой.

Если бы только она полюбила Урию… если бы только она испытывала к нему чувство большее, чем просто признательность и уважение.

Но Вирсавии было достаточно взглянуть на Давида, чтобы понять, что ее чувство к нему не угасло со временем.

Мать взяла ее за руку.

— Я молюсь, чтобы Урия невредимым вернулся к тебе домой.

— Бог защитит его, — Вирсавия заметила, что Давид развернул своего мула, направляясь в город, вместо того чтобы со всеми мужчинами покинуть его:

— Давид не идет с ними?

Урия ничего не говорил об этом.

— Ты не должна беспокоиться о своем муже, дорогая. Иоав и Авесса доказали свою способность командовать войском. Наверное, царь не посчитал свое присутствие обязательным.

Голос матери прозвучал очень сдержанно. Неужели она осуждала Давида, которого все эти годы считала совершенным человеком?

— Ты думаешь, он поступает неправильно, оставаясь дома? — спросила Вирсавия.

— Неразумно. Но кто я такая, чтобы рассуждать, что должен и чего не должен делать царь? — мать отвернулась и проговорила с тоской: — Если бы наши мужчины устали воевать! Но этого, кажется, никогда не будет. Кажется, они живут, чтобы воевать, а женщины живут, чтобы рожать сыновей для царского войска.

Вирсавия взяла мать за руку и сжала ее.

— Может быть, так будет не всегда. Может быть, Бог позволит Давиду победить всех врагов, и тогда повсюду наступит мир.

— От ленивого царя не жди ничего хорошего.

Вирсавия отпустила руку матери.

— Давид никогда не был ленивым!

Мать посмотрела на дочь.

— Да, не был. Но кого он сможет победить за стенами своего дворца? — спросила она и пошла прочь.

Дни для Давида тянулись медленно. Жены и дети донимали его своими жалобами и просьбами. Он не мог даже поесть спокойно, не услышав чью-то ссору. Дочери и сыновья жаловались на недостаток его внимания к ним до тех пор, пока у него не появлялось желание уйти в тихое место и побыть одному. А когда Давид оставался один, его охватывала тревога. Он испытывал неудовлетворенность и беспокойство. Неужели в этом заключалась вся жизнь? Он пытался писать псалмы, но не было слов. Каждая нота, извлеченная им из арфы, звучала фальшиво. Он пытался отдыхать, но чем больше он спал, тем большая усталость наваливалась на него. Душа Давида томилась.

Посланник принес весть о том, что Иоав и Авесса разбили аммонитян и теперь по приказу Давида осадили Равву. Но Давид не почувствовал радости. Он знал, что пройдет не один месяц, прежде чем голод заставит аммонитян сдаться. Атака городских стен ускорила бы падение Раввы, но за это придется заплатить кровью. Как он устал от войны!

Хмурый и подавленный, доведенный до отчаяния, царь прогуливался по кровле своего дворца, поглядывая на город, названный его именем.

Время шло медленно, когда Вирсавия ждала с войны своего мужа. Пришло сообщение об осаде Раввы, однако Вирсавия знала, что война закончится еще не скоро. Пройдет много месяцев, прежде чем аммонитяне сдадутся и Урия вернется домой. Если вернется. Каждый раз, когда он уходил на войну, ее мучила неизвестность — может быть, он навсегда уходил из ее жизни, не оставив после себя сына, который унаследовал бы его имя. Вирсавия очень хотела родить сына. Но как она могла зачать, если муж так редко бывал дома?

Одиночество стало ее главным врагом. Оно причиняло ей невыносимую душевную боль. Иногда Вирсавия уходила в свою комнату и сидела там в полной тишине, оплакивая себя. Но какой выбор был у нее? Счастье для нее было недостижимо.

Город опустел, в его стенах остались только женщины и дети, несколько мужчин, слишком старых для того, чтобы сражаться, и царь, который решил остаться дома, когда где-то бушевала война.

Вирсавия подняла глаза на стены царского дворца и представила Давида в окружении жен и наложниц, безумно любящих его. Множество сыновей и дочерей радуют его своим вниманием. Разве можно быть несчастным, когда у тебя такая большая семья? А вот она сидит одна, без детей и без мужа. Сколько месяцев она не видела Урию? А сколько месяцев пройдет еще, прежде чем она встретится с ним? А ведь с каждым уходящим месяцем ее шансы родить ребенка уменьшались.