Франсин Риверс - Вирсавия. Неподсудная

На пороге стоял Иорам.

— Входи и закрой дверь, — приказал Давид, он стоял, упершись руками в бока. — Что ты узнал?

— Эту женщину зовут Вирсавия.

— Вирсавия? — почему это имя кажется ему знакомым? — Вирсавия…

— Она дочь Елиама и жена Урии, хеттеянина.

О, нет! Давид почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Он вспомнил маленькую худенькую девочку, которая обычно сидела на коленях у Ахитофела и сквозь пламя костра смотрела на него. Нет! Не может быть! Маленькая Вирсавия, которая преклонялась перед ним и ходила за ним к потоку Ен-Гадди. «Я хочу поговорить с тобой». Ее глаза светились. Вирсавия, жена одного из его самых лучших и верных друзей, дочь человека, которому он доверял и который доверял ему, внучка Ахитофела, самого умного советника. Что могло быть хуже? Давид вспомнил, как на свадьбе Вирсавии и Урии, заглянув ей в глаза, он почувствовал какое-то странное смущение. С того самого дня Давид твердо решил никогда больше не смотреть на нее!

Давид хрипло рассмеялся. Упершись руками в бока, он отвернулся от стражника. Прежняя усталость и депрессия снова навалились на него.

— Можешь идти.

— Господин мой, царь, чего-нибудь желает?

Давид стиснул зубы.

— Я ничего не желаю.

— Для тебя нет ничего невозможного, господин. Ты — царь . Все, что ты ни пожелаешь, — твое.

Давид опустил руки и поднял голову. Он — царь . Более того, его войско сейчас осаждает Равву. Урия, Елиам и Ахитофел ушли несколько месяцев назад, и пройдет еще немало времени, прежде чем они вернутся. Сердце Давида учащенно забилось. Что если он позовет Вирсавию в свои покои? Что если они обретут наслаждение в объятиях друг друга? Какой может быть вред от одной ночи? Кто узнает об этом?

Желание разгорелось сильнее.

— Чего ты желаешь, господин мой, царь?

— Приведи ее ко мне, — произнеся вслух свое желание, Давид почувствовал укол совести, но быстро заглушил его мыслями об ожидающей его ночи. Однако все-таки он должен быть благоразумным:

— Дождись темноты, а потом приведи ее, и возьми с собой других воинов, которые умеют хранить тайну.

— А если женщина будет сопротивляться?

— Не будет.

Вирсавия давно любит его. Она следовала за его станом в Адоллам и Ен-Гадди. Тогда он считал ее маленькой назойливой мухой, но теперь…

— А если она…?

Она — обыкновенная женщина, а он — царь.

— Выполняй приказ, — повелел Давид.

Иорам поклонился и вышел. Давид знал, что Вирсавия придет к нему. Она уже приняла его приглашение, когда там, во дворе своего дома, так смело встретила его взгляд.

Пройдет не один час, прежде чем к нему приведут Вирсавию. Этого времени было достаточно, чтобы помыться и умастить тело ароматическими маслами; достаточно, чтобы зажечь благовония, способные возбудить любую женщину; достаточно, чтобы помечтать о предстоящей ночи.

Достаточно, чтобы победил грех.

Остаток дня Вирсавия провела в своей комнате, плача и размышляя, осмелится ли она теперь когда-нибудь показаться царю. Она оделась в свободные одежды, скрывающие ее фигуру, и расчесывала волосы до тех пор, пока не заболела кожа на голове. Затем, прижав гребень к груди, Вирсавия разрыдалась. Время не убило ее любовь к Давиду. Сегодня, когда она узнала, что это он смотрит на нее, все старые чувства воскресли в ней и охватили ее с новой силой.

В дверь кто-то постучался.

— Моя госпожа? — послышался приглушенный голос служанки.

— Поди прочь!

— У наших дверей стоит воин, моя госпожа! — голос девушки дрожал от страха. — Он сказал, что должен поговорить с вами.

Воин! Вирсавия быстро поднялась. Она могла дать только одно-единственное объяснение тому, что воин пришел к дверям ее дома, — Урия ранен или убит! Издав громкий вопль, Вирсавия распахнула дверь, стремительно пронеслась мимо служанки, промчалась через комнаты, двор; служанка последовала за ней.

Воин вошел и стоял прямо у двери. Однако его одежда не была покрыта пылью дальних странствий. На нем была форма дворцового стражника. Вздрогнув, Вирсавия остановилась.

— Почему ты здесь?

Уголки его рта дернулись.

— Царь зовет вас, госпожа.

— Зовет меня?

— Да. Царь.

Воин отступил и протянул руку в сторону открытой двери. За ней стоял еще один стражник и смотрел на Вирсавию. Ее кинуло в жар. Она снова стала маленькой девочкой припавшей к земле за большим валуном, в то время как Давид делал ей выговор. Вирсавия покраснела.

— Моя госпожа, — служанка плакала. — О, моя госпожа.

Вирсавия быстро повернулась к девушке и схватила ее за руки.

— Прекрати, хватит. Царь не причинит мне зла, Хашефут. Он хорошо знает моего отца и дедушку, — может быть, поэтому он и вызывает ее? — Возможно, он получил какие-то вести о них. Быстро принеси мне покрывало.

Девушка побежала выполнять ее приказание, а Вирсавия, встревоженная, стояла у дверей рядом с дворцовым стражником. Его рука лежала на рукоятке меча, голова была поднята, а взгляд устремлен вперед. Неужели из Раввы пришли плохие вести?

— Царь позвал и мою мать? — спросила Вирсавия. Почему бы царю самому не позаботиться сообщить двум женщинам о потере их близких?

— Вашу мать? — стражник криво ухмыльнулся. — Думаю, нет.

— В таком случае, ты можешь сказать, зачем царь позвал меня?

Воин взглянул на Вирсавию, и выражение его глаз заставило ее покраснеть.

Вернулась служанка с покрывалом в руках. Сердце Вирсавии громко стучало, она завернулась в покрывало с головы до ног, так чтобы никто не смог увидеть ее лица. Когда она вышла за дверь, по правую и по левую руку от нее встали стражники. Первый раз Вирсавия шла во дворец в свободной одежде, которую обычно носила только дома.

— Сюда! — стражник кивнул головой в сторону бокового входа во дворец, которым пользовалась только прислуга, и повел Вирсавию к этому входу. Если до этого момента у женщины еще были какие-то сомнения относительно причин этого вызова или ее положения в глазах царя, то теперь сомнений не осталось. Слезы стыда жгли глаза Вирсавии. Только она сама виновата в том, что попала в такую ситуацию. Она закрыла лицо покрывалом, низко опустила голову и, не смотря по сторонам, миновала дворцовую кухню, комнату прислуги, прошла по длинным коридорам и поднялась по лестнице. Стражники остановились перед дверью. Один из них постучал, другой отошел в сторону.

Как только дверь отворилась и Вирсавия подняла глаза, она тут же забыла о стоявших рядом стражниках. В дверях стоял Давид и не спускал с нее глаз.

Царь улыбнулся и протянул ей руку, Вирсавия дала ему свою; когда его пальцы мягко, но сильно сжали ее ладонь, у нее перехватило дыхание. Он ввел ее в свои покои, а страже приказал охранять дверь: