Феодор Студит - Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова

В настоящее время, когда Христос преследуется чрез Его икону, не только тот, кто имеет преимущество по званию и сведениям, должен (266) подвизаться, беседуя и наставляя в православном учении, но и занимающий место ученика обязан смело говорить истину и свободно отверзать уста. Это слова не меня, грешного, но божественного Златоуста, затем и других отцов. То же, что господа игумены, задержанные императором, не сделали вышесказанного, хотя они и по званию, и по разумению выше всех игуменов здешней страны, а, напротив, скорее молчали, и не только это, хотя и это тяжко, но еще дали собственноручную подписку, что они не будут ни сходиться друг с другом, ни учить, это – измена истине и отречение от предстоятельства и погубление подчиненных, кроме того, и равностепенных. Апостолы, получив повеление от иудеев не учить во имя Христово, говорили: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4:19); и еще: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5:29).

Это же и подобное следовало сказать и тем, чтобы Бог прославился чрез них, чтобы сделать назидание православным, чтобы утвердить монастыри, чтобы укрепить страждущих в ссылках. Почему же мы предпочитаем монастыри Богу и получаемое от того благополучие – страданию за благо? Где слова: глаголах пред цари и не стыдяхся (Пс. 118:46)? Где изречение: се, устнам моим не возбраню (Пс. 39:10)? Где слава и сила нашего звания? Как блаженные Савва и Феодосий в то время, когда император Анастасий предался нечестию [698] Император Анастасий I (491–518 гг.) сочувствовал монофизитам (в частности, в дворцовом храме Архангела в Трисвятое была сделана монофизитская вставка «распныйся за ны»); его обвиняли и в склонности к манихейству (согласно письменным источникам, манихейкой была его мать). См.: ODB. Vol. I. P. 86–87. – Ред. , пламенно восстали в защиту веры, то анафематствуя лжеучителей в Церкви, то свидетельствуя в тех письмах, какие посылали к императору, что они готовы скорее потерпеть смерть, нежели изменить что-нибудь из постановленного?

[Col. 1121] Эти же господа игумены, как рассказывают, говорят: «Кто мы такие?» Во-первых, христиане, которые теперь должны непременно говорить; потом – монашествующие, (267) которым не следует ничем увлекаться, как не привязанным к миру и независимым; далее – игумены, которые отклоняют соблазны от других и никому не должны подавать повода к искушению: да служение, говорит апостол, беспорочно будет (2 Кор. 6:3). А какой соблазн и искушение или, лучше, унижение произвели они собственноручною подписью, об этом нужно ли говорить? Ибо если молчание есть отчасти согласие, то насколько позорно утверждение этого согласия подписью пред целою Церковью?

Еще вы говорите, что, «скрытно священнодействуя, Никифора [699] Патриарх Никифор отказался поддержать иконоборческую политику императора Льва V Армянина и в марте 816 г. отправился в изгнание сначала в основанный им монастырь рядом с Хрисополем, а оттуда – в монастырь св. Феодора на о. Проконнис, где и скончался 2 июня 828 г. (см.: Lardiero C. J. The Critical Patriarchate… P. 138 sqq). – Ред. поминают», тайно и все патриции, не говоря о других, остаются православными. Но что говорит Христос? Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф. 10:32), а противное тому – в случае отречения; и если они дали собственноручную подписку только не сходиться друг с другом, то и это то же самое. Ибо как они будут соблюдать сказанное Христом: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6:37)? Приходит кто-нибудь, спрашивая и желая научиться истине, игумен ли или кто другой, что же ответит ему игумен? Очевидно, [это]: «Я получил повеление не говорить; и о, если бы только так! но и не принимать тебя в монастырь и не иметь общения». А Христос говорит: прими и научи, если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя (Евр. 10:38). Итак, они дали подписку повиноваться императору вопреки Христу.

Вот что, братия и отцы, сделали они, как я достоверно узнал. И так как вы постановили, чтобы я высказал, что представляется мне, то я и объявил пред свидетелем Богом, взяв слово хранить это как тайну, из опасения искушения. Впрочем, вы, спасая, спасайте свои души, молясь и о мне, смиренном.

(268) Знай, чадо мое, что сопровождавший меня в ссылку добрый человек [701] Никита мандатор (см.: Доброклонский. Ч. 2. С. 265). – Ред. опять пришел ко мне от царя с угрозою подвергнуть меня ста ударам за сделанные нами заявления, – хотя чиновник передал ему далеко не всё, – отнять двух братьев, Лукиана и Ипатия, все книги вплоть до Тропология [702] Минеей малой, Анфологионом, Трефологионом или Тропологионом называется Минея праздничная или цветная, в которую первоначально входили только избранные церковные песнопения. – Ред. , и не только это, но, если найдут, икону до энколпия и, наконец, деньги, оставив мне десять золотых. За это я возблагодарил благого моего Бога, знающего, что полезно, и сообразно этому, конечно, определяющего всё о нас. Чиновнику я ответил, что готов за имя Божие не только подвергнуться бичеванию, но и принять смерть.

В этом случае он поступил по своему желанию. Я изъявил свое согласие на то, чтобы с братьями был взят и Николай, но тот не принял предложения. Из книг он отнял «Лествицу» [703] Имеется в виду «Райская лествица» преп. Иоанна Лествичника. – Ред. и Тропологий. А относительно денег я ему сказал, что если бы я на них надеялся, то зачем всё это терпел бы? Разлучившись с ними, я остался с Николаем и с постоянно присутствующим при нас стражем. Молись усердно о том, чтобы мы проводили свою жизнь в терпении и благодарении и были вполне готовы ко всему печальному, даже смерти; наконец, и о том, чтобы мы не причиняли вреда друг другу, имея Бога посреди себя, ибо где Он, там всё легко переносится.

Поэтому мужайся и ты; конечно, и до вас дойдет искушение, ради которого, кажется, и отсюда буду переведен, но помощник тебе Господь, за Которого и страдания. Не бойтесь, чада мои, обычных угроз, ни даже ран, взирая на Христа, Который ради нас язвен бысть (Ис. 53:5), ни, наконец, смерти, ибо она – условие вечной жизни. Я в болезни, объят страстями, но, поддерживаемый молитвами вашими, блаженного отца нашего и всех братий, радостно подвергнусь даже чему угодно другому, только бодрствуйте в молитве, укрепляясь духом, чтобы по воле Божией быть готовыми на всё. (269) С приветствием передай это тайно δ и λ [704] Дометиану и Литоию. – Ред. , Игнатию или какому-либо другому верному.