Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне.Книга 1

К неземной стране путь указан мне,

И меня влечет, что-то все вперед.

Не растут цветы на пути моем,

Лишь шипов кусты вижу я кругом.

Соловьи зарей не ласкают слух,

Лишь шакалов вой слышу я вокруг.

Не сулит покой мне прохлады тень,

Но палящий зной жжет и ночь, и день.

Не в тиши идет путь кремнистый мой, –

Ураган ревет, проносясь над мной.

Не среди лугов, под шумом ручья,

По камням холмов пробираюсь я.

И встречаю я всюду крови след:

Кто-то шел скорбя, средь борьбы и бед.

В черной мгле сокрыт путь суровый мой,

Но вдали блестит огонек живой.

Огонек горит, и хоть вихрь шумит,

Но вдали влечет что-то все вперед…

В заключение спели ему еще: «Бог с тобой доколе свидимся…» Обнялись, поцеловались и расстались, обещая поддерживать его молитвами.

Ночь перед отъездом Лева спал так же, как всегда — спокойно. Он не думал о грядущем. В нем жила полная уверенность, что Отец поведет, проведет и прославится через него.

Поздно ночью Лева прибыл в большой среднеазиатский город Самарканд, бывший в то время столицей Узбекистана. Здесь он надеялся увидеть своего двоюродного брата Юрия. Но придя по адресу, узнал, что тот уехал. Отыскав самаркандского пресвитера, решил переночевать у него. Пресвитер слышал о Леве от Юрия и принял его приветливо. Они пили чай и тихо разговаривали. Лева кратко рассказал ему, для чего и почему он тронулся в путь. Старик погладил свою бороду и едва слышно произнес: «Это удивительно! В наше время все пресвитеры, проповедники, кто только успел, бегут в Среднюю Азию, чтобы только избавиться от страданий, а ты идешь им навстречу!»

— Господь зовет, — ответил Лева — и идя за Ним, избежишь скорбей.

— Это конечно, — сказал пресвитер. — Ведь все мы немощные… — и, наклонившись к уху Левы, он прошептал:

— Признаюсь тебе, брат, тяжело мне, а иногда выхода нет. Вызвали меня туда и говорят: «Как только приедет кто-то из верующих жить в Самарканд, так донеси нам, иначе арестуем тебя». Вот и приходится мне ходить к ним, на братьев доносить. А как же иначе? У меня семья, дети. Страдает душа, мучается, да нет выхода — подписку дал…

Леве было до глубины души жаль старика, он видел, что и жить-то ему осталось немного, но прославить Бога твердости у него не хватало.

— Ты переночуй у меня, — предложил пресвитер, — а завтра поедешь. Лева согласился. Хозяин уложил его на деревянном сундуке в передней, а сам ушел спать к себе. Эту ночь Лева никогда не забудет. Говорят, у каких-то индейцев есть такой обычай: прежде, чем юноша становится воином, ему надевают на руки рукавицы, наполненные москитами, и он должен спокойно выдержать миллионы укусов и этим показать свое терпение и выносливость. Нечто подобное случилось с Левой. Как только потушили керосиновую лампу и он после молитвы улегся на тюфячок на жестком сундуке в надежде хорошо отдохнуть после знойного дня, сотни клопов набросились на него. Он мужественно защищался, давил их на лице, шее, руках и ногах, отчего получалась нестерпимая вонь. Но как ни пытался Лева обороняться, новые и новые полчища тощих, больших и малых клопов с каким-то особым остервенением нападали на него. Все тело горело, как в огне. Он давно не ощущал клопиных укусов, и этот неприятный сюрприз просто ошеломил его. Встать, зажечь свет и выйти — он не решился. Всю ночь он метался, но ни одного стона или звука ропота не сорвалось с его уст. Хотелось спать, но это было невозможно.

— Что это? Зачем я здесь? Зачем брат поместил меня сюда?

К утру полезли мысли, а не напрасно ли он оставил свою квартиру и пустился в путь, который начался так ужасно. И вдруг он понял, в чем дело. Это сатана искушает! Ведь Христос, выходя на служение, перенес муки голода, искушения сатанинские, а потом уже пошел дальше.

Лева стал молиться, и как будто укусы стали не так ощутимы. Начинало светать. С сильной головной болью встал он утром.

— Ну, как брат, хорошо отдохнул? — поинтересовался утром пресвитер.

— Хорошо, хорошо, — сказал Лева. — Только знаете, у вас клопы покусывают…

— Да, есть немного, — сказал хозяин. — Но ничего, мы их уже не замечаем.

Позавтракали, и пресвитер проводил Леву на вокзал и посадил в поезд.

— До свидания, дорогой брат! — сказал он Леве, — Встретимся, если не здесь, то там, в доме Отца.

Здесь, на земле, они больше не встречались. Встретятся ли в вечности — Лева не знал. Ведь участь боязливых ужасна…

Он слез на станции Урсатьевская и стал отыскивать верующих. Быстро нашел их.

— Слава Богу, — сказала, улыбаясь, старушка. — Наконец-то нам Господь гостя прислал, а то про нас проповедники забыли.

— Я не проповедник, — сказал Лева. — Я к вам мимоходом, отсюда иду пешком в Ура-Тюбе.

— Зачем же туда, сынок? На работу устраиваться?

— Нет, не на работу. Там есть ссыльные, хочу их посетить.

— Что они, родственники или знакомые вам?

— Да, такие же родственники и Знакомые, как и вам — по крови Христа, — ответил Лева.

Скоро пришли еще другие верующие и стали жаловаться, что у них закрыли молитвенные собрания.

— Молиться надо! — сказал Лева и, открыв книгу «Есфирь», начал читать о том, какой героизм проявила Есфирь, пойдя хлопотать к царю о своем народе.

— Нам тоже говорят, — сказал пожилой брат, — что надо идти в ОГПУ хлопотать, да никто у нас не решается, все боимся.

— Давайте молиться! — сказал Лева.

После горячей молитвы у Левы появилась мысль: а почему бы не пойти ему в местное ОГПУ и не похлопотать? Ведь не ради себя, а ради доброго дела будет он подвергать себя риску.

— Братья и сестры! Молитесь обо мне горячо. Завтра утром я иду в ОГПУ.

И наутро он без страха и сомнения стоял перед начальником ОГПУ и просил разрешения собираться верующим для молитвы.

— Да мы им не запрещаем, — ответил он. — Пусть только антисоветскими делами не занимаются.

И, посмотрев на юношу, спросил:

— А ты тоже из них? Верующий?

— Да, верующий.

— Странно! Ну, иди. Молитесь, как там полагается вам.

Лева пришел к своим и передал им свой разговор с начальником местного отделения ОГПУ.

После этого верующие стали собираться для молитвы.

Он хотел выйти пораньше утром, когда туркестанское солнце еще не накалило землю. Но пока он прощался с родными, пока слушал пожелания в свой адрес, солнце поднялось высоко и с каждой минутой становилось все жарче и жарче. Предстояло пройти сорок километров пешком в пустыне, пока не начнутся горы Узбекистана и Таджикистана, где было курортное местечно Ура-Тюбе.