Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

— Пусть этот Аницет развлекается там без меня, Кай. Ты это как–нибудь переживешь!

— Сегодня вечером ты пойдешь со мной, хочешь ты того или нет. Собирайся!

— И не подумаю! — взорвалась в ответ Юлия. — Если уж тебе так не терпится привести кого–то Аницету на день рождения, можешь взять одну из своих любовниц. Или любовников, если хочешь. А я с тобой не пойду никуда ни сегодня вечером, ни в любой другой вечер!

Раздался звон бьющегося стекла и гневный крик Юлии:

— Не смей крушить мои вещи!!

Потом ее крик раздался снова, но теперь это был крик боли. Кай заговорил снова, и в его тоне звучало унизительное издевательство. Юлия отвечала ему оскорбительным вызовом. Затем она снова вскрикнула.

Закусив губу, Хадасса сжала руки, ощущая свою беспомощность и желая, чтобы это безумие как можно скорее прекратилось.

Снова раздался голос Урбана, на этот раз тихий и холодный. Потом опять разбилось что–то стеклянное, и в следующее мгновение Урбан сильным толчком распахнул дверь. Его лицо просто пылало гневом. Схватив Хадассу, он подтолкнул ее к двери.

— Чтобы через час твоя хозяйка была готова, иначе я с тебя шкуру спущу.

Хадасса поспешила в комнату, боясь, что он что–нибудь сделал с Юлией.

— Моя госпожа…

Юлия сидела на краешке большой кровати, которую она делила с Каем в первые месяцы после свадьбы. Ее спокойствие было пугающим. С уголка губ стекала тонкая струйка крови.

— Моя госпожа, с тобой все в порядке? У тебя… на губах кровь.

Юлия приложила трясущиеся пальцы к губам. Задумчиво глядя на кровь на пальцах, она сказала со страшной убежденностью:

— Как я его ненавижу! Как я хочу его смерти! — сцепив пальцы рук, она уставилась в пустоту. — Пусть же боги проклянут его грязное сердце.

Хадассе стало жутко от таких слов Юлии, как и от ее взгляда.

— Я принесу воды.

— Не надо мне ничего! — свирепо произнесла Юлия, встав на ноги. — Молчи и не мешай мне думать! — С бледным и застывшим лицом она стала расхаживать по комнате. — Он теперь все время будет ко мне так относиться. — Нетерпеливо замахав рукой, она приказала Хадассе: — Ступай к Калабе и сообщи ей, что сегодня я никуда с ней не пойду. Завтра я приду к ней и все объясню.

Когда Хадасса вернулась, Юлия стояла у своего косметического столика, перебирая разноцветные стеклянные сосуды. Больше половины таких сосудов было разбросано по полу вместе с дорогими амфорами, в которых находились ароматические масла. Юлия молча смотрела на эту картину, и в ее глазах горел яростный гнев.

Она посмотрела на то, что у нее осталось, и задумчиво взяла в руки один из сосудов.

— Аницет влюблен в меня, — сказала она, и ее пальцы, сжимавшие сосуд, побелели. — Кай всегда ревновал меня, если судить по его взгляду. Он всегда говорил, что, если Аницет только возьмет меня за руку, он перережет ему глотку. — Она провела пальцами по сосуду, и ее губы тронула едва заметная ухмылка. — Принеси мне красный наряд с золотыми и жемчужными узорами. Кай говорит, что когда этот наряд на мне, я похожа на богиню. И сегодня вечером я буду богиней. Принеси мне еще ту золотую брошь, которую он подарил мне на свадьбу.

— Что ты намерена делать, моя госпожа? — спросила Хадасса, не на шутку испугавшись за Юлию.

Юлия запустила руку в красный сосуд.

— Кай хочет, чтобы сегодня вечером я была очаровательна и прекрасна, — сказала она, проведя содержимым красного сосуда по нижней губе. Сжав губы, она посмотрела на свое отражение. — Вот я и дам ему то, что он хочет, и даже больше того.

К тому времени, когда Кай вернулся, Юлия была такой ослепительной, какой Хадасса никогда ее не видела. Увидев ее, Кай сразу подобрел. Он смотрел на жену с нескрываемым восторгом.

— Значит, ты все же решила помочь мне, как и подобает всякой порядочной жене, — сказал он, нежно взяв ее за руку.

Юлия кокетливо повернулась перед ним.

— Как ты думаешь, Аницет будет в восторге?

— Да он просто с ума сойдет, — взяв Юлию за плечи, Кай поцеловал ее. — Если бы у нас было время, я бы не выходил из твоих покоев всю ночь…

— Как когда–то, — промурлыкала Юлия и тут же отпрянула от него, когда он захотел ее поцеловать. — Осторожно, ты испортишь мне всю косметику.

— Хорошо, потом. Появимся у Аницета, ты очаруешь его своей красотой, и мы вернемся домой.

Кай слегка поцеловал Юлию в шею. Ее губы напоминали кровавое пятно. Вырвавшись из его объятий, она встала и подошла к Хадассе, чтобы та еще раз расправила складки на ее одежде и как следует закрепила золотую брошь. Хадасса посмотрела ей в глаза, и ей снова стало страшно за свою госпожу. Конечно, Хадасса знала, что если Юлия задумала отомстить Урбану, он неизбежно ответит ей тем же.

Молясь, Хадасса смотрела, как они спускаются по лестнице. Потом она вернулась в покои Юлии. Быстро навела там порядок, убрав разбитые сосуды. Открыв дверь в перистиль, она проветрила помещение и смыла ароматическую смолу с мраморного пола. Сделав всю свою работу, Хадасса накрыла голову шалью и вышла в ночь, чтобы найти тот дом, в котором собирались верующие в Иисуса.

Улицы Рима напоминали лабиринт, который в темноте казался еще более запутанным. Хадасса хорошо знала многие улицы, поскольку ей часто доводилось сопровождать Юлию на рынок. Нужный дом Хадасса нашла без особого труда. Она с интересом отметила, что дом этот находился рядом с храмом Марса, римского бога войны.

Она постучала один раз, потом еще трижды. Дверь приоткрылась.

— Как тебя зовут?

— Хадасса, рабыня Юлии Валериан, жены Кая Полония Урбана.

Женщина улыбнулась и открыла дверь, чтобы впустить гостью.

— Добро пожаловать. Трофим со своей семьей уже здесь. Он сказал, чтобы мы ждали тебя. Входи, — с этими словами она проводила Хадассу в помещение, наполненное людьми самых разных возрастов и самого разного социального положения. Среди них Хадасса увидела и торговца. Улыбнувшись, он подошел к ней, обнял за плечи и в знак приветствия поцеловал в обе щеки.

— Садись рядом со мной и моей женой, дорогая сестра, — сказал он. Он взял ее за руку и повел мимо других любопытствующих собравшихся к своей семье. — Евника, это та девушка, о которой я тебе говорил. — Евника улыбнулась и также поцеловала Хадассу в знак приветствия. — Братья и сестры, — обратился тем временем Трофим к собравшимся, — это Хадасса, о которой я уже говорил.

Остальные поприветствовали ее. Гета, Баземат, Фульвия, Каллист, Асинкрит, Лидия, Флегон, Агикам… имена всех собравшихся с первого раза запомнить было невозможно. Хадасса почувствовала, какая любовь исходит от этих людей.

Собрание проводил Асинкрит.

— Тише, пожалуйста, братья и сестры. Наше время общения, к сожалению, скоротечно. Давайте же начнем его с пения хвалы нашему Господу.