Юлиус Эвола - Метафизика пола

Обратимся все-таки к самой книге и поговорим о так называемой "половой магии".

Происхождение всякой магии лежит прежде всего в представлениях о существовании некоей "добожественной сущности" - причем совершенно неважно, творится ли мир из нее "богом" или "демиургом", или же возникает самопроизвольно. Эту сущность можно именовать по-разному - от "Пралайи" или "Ungruind'a" до бердяевской "свободы" или "материи" Энгельса. Положение человека в данном случае всегда оказывается в подчинении у стихий и стихийных или отпадших духов - научаясь повелевать одними, он попадает в зависимость от других - и так до бесконечности.

Свободное творение Богом мироздания из ничего, равно как и проявления Его, манифестации в виде Божественных энергий, предполагает наличие между Богом и тварным космосом (включая "умный" или, по-славянски "умный", ангельский мир небесных сил) невыразимой бездны, "незаходимого мрака" (св. Андрей Критский), преодолеваемого только в молитвенном предстоянии, делающем человека "богом по благодати". Молитва, в отличие от мапш, выводит за пределы космоса. Магия же есть бесконечное вращение в разнообразных, пусть и очень высокого уровня, космических кругах. Магические законы в принципе есть расширенное естествознание или, в определенном смысле, "нефизическая физика", и, вероятно, есть неправда манихейского свойства в историческом церковном тушении знанием этих законов. Однако следует помнить, что собственно первородный гpex и заключался в предпочтении магического древа общению с Богом лицом к Лицу.

Относительно конкретно половой магии можно сказать, что в ней имеет место перенесение законов чувственного мира в "область сверхчеловеческого", что является, по выражению Вл.Соловьева, "величайшей мерзостью" и причиной крайних падений". [617]По сути, речь идет о содомском ipexe в широком смысле слова - мы уже упоминали, что, согласно Книге Бытия, крайней степенью его стало посягновение содомлян уже непосредственно на Ангелов. Когда же в "половой магии" речь идет о суемудром перенесении чувственно -человеческого уже даже на сверх-ангельское, то приходится сказать - "отраднее будет Содому и Египту". Не случайно здесь появление гомосексуальных мотивов в деятельности Алистера Кроули, когда "содомский ipex" воспринимается не как немощь, но, напротив, как мощь.

Кроме того, популярное и широкое распространение магических знаний и в особенности их предпочтение молитвенной практике являются признаками упадка цивилизации и близости ее катастрофической гибели. Средневековье вовсе не отрицало так называемых оккультных наук - оно просто знало их место именно как оккультных, то есть тайно-сокрытых, оно берегло оккультные науки от "оккультизма", как следовало бы XX-му веку беречь естественные науки от "сциентизма" (см. об этом статью современного православного философа Вл.Сорокина "Религия, сциентизм, оккультизм" в журнале "Искусство кино" № 1, 1995). Алхимики прекрасно знали секреты ядерного оружия, но держали их в строгой тайне. И здесь неважно, идет ли речь о половой магии, или о какой-либо еще. По сути, об этом же, хотя и иными словами, предупреждает Эвола, говоря о "почти невозможности" в современном мире древней половой магии и об опасностях подобных практик. Однако "очарованность" его древностью как таковой мешает высказаться с большей определенностью. В связи с этим вызывают большие сомнения и утверждения о "снятии запретов на путь левой руки" в связи с наступающим "концом Калиюги". По крайней мере, само произнесение таких слов и как бы "снятие печатей" с абсолютно в данном эоне запретного или даже предельно сокровенного не будет способствовать "превращению яда в лекарство", но лишь разлитию яда. Вспомним почти пророческое леонтьевское слово "разлитие".

И здесь мы подходим к очень важной, если не главной, стороне труда Ю.Эволы - изложению основ так называемой тантрической практики. Здесь как бы два аспекта - общая оценка тантры, как культурно-историческая, так и с точки зрения "различения духов", и второй аспект - определение ее роли в культурно «ментальном разграничении Востока и Запада. Из второго аспекта вытекает как бы подвопрос о возможности использования данных доктрин и практик как в Европе, так и в России.

Ю. Эвола справедливо констатирует, что тантрическая практика изначально принадлежала неарийскому населению нынешней Индии. Лишь постепенно, в ходе совместного взаимно терпимого проживания ариев и автохтонов - в основном потомков хамитической расы - тантрическая практика обрела для себя санскрит как терминологический язык. Таким образом, тантра в современном виде - действительно, пользуясь выражениями Эволы, "гибридный продукт", не аутентичный ни по отношению к арийству, ни по отношению к изначально владевшим ею расам. Это относится к большинству Других форм йоги (в наименьшей степени, возможно, к наиболее духовной, наименее "оперативной" раджа-йоге). Этого, кстати, нельзя сказать о даосизме, который совершенно ортодоксален со своей собственной точки зрения. Это, разумеется, не значит, что структура антропокосмоса, разработанная как в тантрических, так и в даосских доктринах, не верна. Напротив, она верна. Но верно и другое - как арийское дохристианское мировоззрение, так и христианское отвергают использование знания этой структуры как способа воздействия на природу и человека.

Кундалини без всякого сомнения существует - и ее вполне определенная связь с женским началом так или иначе отражена в символике первородного гpexa - в образе таинственного соединения Евы со змеем, который одновременно "мудрее (ср. mudra) всех тварей полевых". [618]

Это никак не означает, что сам по себе гpex как таковой заключен в половом соединении Евы с Адамом, как то утверждает католико-протестантская традиция. Грех, наоборот, в их несоединении (Адам при встрече Евы со змием отсутствовал!), в предпочтении этому соединению змия и магического древа. Поэтому подлинная "вирильностъ", как супруго-воинская, так и аскетическая в данном историческом зоне, заключается не в "подъеме Кундалини", но в змееборстве, в принятии внутрь себя иконографического образа св.Георгия или, если угодно, Зигфрида, поражающего дракона, Добрыни-змееборца и иных подобных героев.

Ритуально-магическое обращение к Кундалини есть обращение к космосу и его "миродержателям", но никак не выход за его пределы. Абсолютно противоположной является практика сердечного умного делания, наиболее полно разработанная в православном исихазме. Согласно исихазму, "инициатическим" центром антропо-космоса является не sushыmna, а сердце, точнее, "тайное место сердечное", о котором Эвола говорит как раз в связи с "профанической", по его толкованию, любовью. Именно оно, согласно исихазму, является "жилищем неприступного света". Через вселение Имени Иисусова в это место осуществляется реальный выход за пределы космоса как такового, человек становится причастны энергиям Св.Троицы. В отношении же "миродержателей тьмы века сего" исихазм предписывает "бить врагов Именем Иисусовым", то есть самому стать в той или иной степени змееборцем. Постоянное поминовение Имени Иисусова как основа "мысленной брани" вовсе не обязательно связано с монашеством и соответственно половым воздержанием, как это часто полагают. Напротив, как первый "распечатавший" это учение св.Григорий Палама, так и следовавшие за ним (в том числе наши русские подвижники св.св.Нил Соре кий, Паисий Величковский, Оптинские старцы) говорили о полной применимости этой практики к людям "всякого чина" (под "чином" разумеется, конечно, не социальное, а внутреннее устроение). Даже такая сугубо принадлежащая времени и месту книга, как "Домострой", начинается с описания Иисусовой молитвы, рекомендуемой для простых мирян. Всякое же ритуально-"молитвенное" подключение к практике областей ниже "сердечного места", даже нижней части самого сердца, в исихазме исключается».