Александр Дворкин - «Православный» сталинизм (сборник статей)

— Каковы, на Ваш взгляд, духовные корни такого явления, как современный «православный» сталинизм?

— Есть такой писатель Иван Солоневич. Он показал в своих книгах, что русский народ имеет инстинкт государственности. Почему Сталин в конце концов стал строить под ширмой марксизма новое государство, восстановил линейную вертикальную власть, стал ставить в министры толковых молодых людей? Он просто никогда ничего другого не видел и не знал.

Но странно ставить человеку в заслугу то, что он — прямоходящее существо. Так же для меня очевидно и то, что Сталин был всего лишь инструмент в руках Божиих. Бич Божий, своего рода прижигание, горчичник против коммунизма. Чтобы и Европа немножко исцелилась от этих идей, а фигуры вроде Луи Арагона, Пол Пота стали менее заметными на фоне Сталина. Чтобы люди увидели, что этот путь — путь зловредного безбожия — приводит к расчеловечиванию.

— Неосталинисты часто пытаются подкрепить значимость фигуры Сталина как раз тем, что он явился такой «метлой» в руках Божиих. Но как можно метлу благодарить за то, что кто-то ей метет?

— В том-то и дело. Мы оцениваем историческую личность в том числе и по ее душевным качествам. Когда мы говорим о некоторых римских императорах — гонителях христиан, то отдаем должное их образованию, талантам, подчас их благородству. А идеологически они были противниками христиан. Конечно, гонитель гонителю рознь — и по жестокости, и по масштабам. В случае со Сталиным масштаб репрессий был слишком велик.

Репрессии калечат и народ, и палачей. Наш народ до сих пор — искалеченный. Я как священник этого не могу не видеть. Это и есть последствия сталинского режима — искалеченность, непонимание того, что такое духовная жизнь.

— Хотя о духовности сейчас говорят как никогда много.

— Это такая форма тоски. Тот, кто говорит о недостатке духовности, не понимает, что это такое, и не знает, где искать ее источники. Иногда смотришь — очень симпатичные и серьезные люди заявляют о своем атеизме. Ну как не стыдно? Это все равно что заявить об обрезанности своих мозгов. Чем тут хвалиться-то? Тем, что ты не понимаешь, о чем поэзия Данте?..

— Господь запрещает нам судить других. И об этом любят вспоминать «православные» сталинисты: по их мнению, нельзя осуждать ни Ленина, ни Сталина.

— В детстве я услышал от кого-то из взрослых такую, можно сказать, притчу. Воспитательница в детском саду расхваливала «дедушку Сталина», а один трехлетний мальчик сказал: а мой папа говорит, что дедушка Сталин — сволочь. Папу этого арестовали и били, пока он не подтвердил, что говорил такие слова. После этого его карьера закончилась, а потом и сама жизнь.

Я поверил в эту историю. Моего собственного дедушку на Лубянке били целый год. Он, офицер лейб-гвардии, ни в чем не признался, и в конце концов его выпустили — но отбили все, что можно, так что он стал инвалидом и рано умер. А мог бы с его здоровьем жить гораздо дольше.

То, что дедушек бьют, я усвоил с детства.

Теперь — по поводу осуждения. Нас святые отцы научили так: отделять человека от его греха. Когда мы говорим о Наполеоне или о том же Данте Алигьери, мы же не имеем в виду конкретного человека, а говорим о персонаже истории. И можем судить об этом персонаже по его поступкам, разбираться в них, критиковать его. Даже наш золотой Пушкин не во всех своих проявлениях прекрасен, что ж тут делать. Человек, как говорил Достоевский, широк, не мешало бы сузить.

Но говорить о том, что такое добро, а что зло — необходимо. Есть такое наивное присловье — «чтобы зло не повторилось». Хотя, конечно, для человека очень важен собственный опыт, и, сколько мальчику ни говори, что не надо шпильку вставлять в розетку — все мальчики вставляют, поколение за поколением…

Осуждение — это другое. Это когда в тебе рождается к человеку злоба, ненависть, чувство мести. Когда это чувство разрушает тебя. Каким судом судишь — таким будут судить тебя. Ты можешь увидеть в другом только тот грех, который есть в тебе.

Мое отношение к Сталину не колеблется. Ничего плохого лично Сталину я не желаю, все-таки это был крещеный человек. Пусть Господь решает. Смерть Сталина у меня ассоциируется со смертью Сергея Прокофьева и Анны Андреевны, о которых я всегда молюсь в этот день — 5 марта.

А поступки Сталина — это его поступки, чудовищные и абсолютно по-человечески неприемлемые. Его любимая дочь Светлана рассказывала в книге, что однажды, когда ему второй день подряд дали на обед курицу, он выкинул ее в окно. Не хотел второй раз подряд курицу есть. Во время войны. Это поступок, может быть, объяснимый для «хозяина земли русской», которую он захватил (пусть не в борьбе, как Ленин с Фрунзе, а путем интриг — в данном случае не так важно). Но всякая личность в таких «мелочах» проявляется.

Беседовал Игорь Цуканов

Виктор Владимирович Аксючиц, христианский философ, публицист, богослов, общественный и политический деятель, народный депутат РСФСР (1990–1993).

Разрушение духовных центров жизни, прежде всего Церкви, оставалось главной задачей коммунистического режима при всех метаморфозах его генеральной линии. К концу периода тотального наступления (к началу Великой Отечественной войны) режим становится яростно богоборческим, разрабатывается система государственного насаждения коммунистического образа мысли и жизни. Ленинская сатанинская одержимость по отношению к русскому православию при Сталине обретает формы государственной политики тотального истребления православия и верующих. Острие системы государственного атеизма направлено на радикальное изменение природы человека. Кампании индустриализации, коллективизации, культурной революции не только служат социально-политическим целям, но разрушают духовные основы жизни, связи человеческого общества, религиозное отношение человека к миру, жизни, людям, земле, труду… Труд превращают в галерное рабство, а цель жизни — в фикцию. Рождение, жизнь и смерть каждого человека проходят теперь не под сенью вечности, а укрываются в тени «светлого будущего».

Если христианство взращивало в человеке свободную богоподобную личность, то государственный атеизм превращает его в безвольный винтик механизма террора — в жестокого палач либо безвольного предателя. Кампания перековки направлена на перерождение природы человека: идеологизируется сознание, стираются высшие качества личности, искореняются совесть, понятия о долге, ответственности, солидарности. Не поддающийся коммунистической перековке человеческий «материал» подлежал физическому уничтожению. Так тотальный террор в России мотивировался грандиозным богоборческим переустройством мира.