Монахиня Евфимия - Испытание чудом. Житейские истории о вере

Опустившись на колени перед таинственной находкой, Владимир развернул ткань. В нее был завернут серебряный священнический крест

Но поиски Владимира привели его к еще одному открытию. Оказалось, что Спасо-Преображенский храм, где служил его прадед, уцелел, потому что долгие годы его использовали то под склад, то под колхозную конюшню… Правда, теперь в полуразрушенном здании с провалившейся крышей трудно было узнать церковь. Но Владимир все-таки узнал в нем тот самый храм, похожий на новогоднюю коробочку-фонарик для конфет, над которым он когда-то летал во сне на руках у человека в черной рясе. Он не помнил, как выглядел тот человек, но был уверен, что это был его прадед-священник, фотографию которого он нашел на чердаке. Именно тогда, стоя перед поруганной церковью, Владимир решил, что он не вправе предать память прадеда. И что он посвятит жизнь возрождению этого храма и веры в душах людей, чьи предки когда-то молились в нем. Ведь может быть, именно это завещал ему прадед, оставив ему, словно палочку духовной эстафеты, свой иерейский крест.

…Спустя восемь лет Спасо-Преображенский приход был открыт заново. Правда, поскольку храм требовал длительного и серьезного ремонта, богослужения временно проводились в доме, который пожертвовала церкви одна местная старушка. Совершал их иеромонах отец Василий. Поговаривали, что он – бывший врач и приехал сюда из города. И люди удивлялись, как это молодой, образованный, обеспеченный человек вдруг бросил хорошую и прибыльную работу и квартиру в городе и добровольно обрек себя на одиночество и полную лишений жизнь на крохотном и нищем приходе. А некоторые даже говорили, что, сделав это, он «загубил свою жизнь». Им было невдомек, что даже в самые тяжелые моменты своей жизни отец Василий все-таки не жалел о сделанном им выборе. Ведь он откликнулся на зов Христа и последовал за Ним, взяв свой Крест. И видимым знаком этого следования за Христом был священнический крест на его груди – тот самый крест, что когда-то принадлежал его прадеду, отцу Василию Зорину. Может быть, кому-то из вас это напомнило историю Тиля Уленшпигеля, который носил у сердца ладанку с пеплом своего отца, казненного врагами, повторяя, как зловещее заклинание: «Пепел стучит в мое сердце»? Нет, пепел и Крест – «две вещи несовместные». Ведь человек с пеплом у сердца способен только ненавидеть и мстить. А вот созидать и возрождать под силу лишь тому, кто носит у сердца и в сердце Животворящий Крест Христов.

Тот вечер для меня начался как обычно – едва усевшись за парту после целого дня работы на ледяном ветру, я, разомлев от тепла и усталости, провалилась в сон. Кажется, мне приснилась кружка настоящего горячего чая с ячменной лепешкой, которые нам давали здесь, в школе. Но тут Пашка толкнула меня локтем в щеку, я проснулась и…

Пашкой звали мою подружку. Мы познакомились в первый же день, как я пришла на лесозавод. Благодаря ей я достаточно быстро научилась справляться с работой. А вечером она отвела меня к себе в барак, напоила чаем с сухарями, подлив туда «для сугреву» водки, и начала расспрашивать – кто я, и откуда, и кто были мои родители, и почему надумала податься в город. Помню, тогда я даже разревелась. Да и было от чего! Ведь до этого никому из чужих людей не было до меня дела… Правда, потом я замечала, что другие рабочие отчего-то сторонятся Пашки. Да и меня тоже. Но тогда мне думалось – они просто завидуют ей. И мне, за то, что это у меня, а не у них есть такая замечательная подруга!

Я проработала на заводе год. Там меня приняли в комсомол. А потом вместе с Пашкой послали учиться в вечернюю школу для рабочих – поскольку, как нам сказали, каждый комсомолец должен, по завету великого Ленина, «учиться, учиться и учиться». Но я не понимала, на что нам эта учеба? Ведь мы очень даже хорошо работаем и без нее. И куда лучше было бы вместо этого сходить в кино. Или даже просто отоспаться… Однако Пашка нашла способ помочь нашей беде, заняв для нас обеих удобное местечко на заднем ряду. Там можно было незаметно перешептываться, грызть семечки, ковырять краску на парте, а иногда даже вздремнуть. После этого я в очередной раз убедилась, насколько мне повезло с подругой!

Но тогда я впервые рассердилась на Пашку – и угораздило же ее разбудить меня! Я открыла глаза и увидела стоящую у доски незнакомую женщину. Она назвалась Антониной Арсеньевной и сказала, что будет вести у нас немецкий язык. На вид она была лет сорока. Круглолицая, в синем шерстяном платье с белым воротником. С волосами, расчесанными на прямой пробор. И, пока я жива, буду помнить ее именно такой [23] Личность главной героини и описание ее встреч с семьей Брянских являются вымышленными. Биографические сведения о священномученике Парфении (Брянских) и его сестре, мученице Антонине, реальны и заимствованы из их жития, написанного С. В. Суворовой по материалам ее следственного дела. .

Однако тогда, едва увидев новую учительницу, я сразу же ее невзлюбила. Потому что она была не такая, как мы, рабочие. Она держалась и говорила иначе. Таких людей, как она, у нас называли «бывшими» и считали врагами. А врага можно только ненавидеть.

Действительно, спустя несколько дней моя неприязнь к новой учительнице перешла в самую настоящую ненависть. Потому что она сразу же дала понять – отныне нам придется не просто присутствовать на занятиях, а именно учиться, причем учиться всерьез. Может, кто и смог бы это стерпеть, но не мы с Пашкой. К счастью, она и тут быстро придумала, как помочь нашему горю:

– Ничего, Катька! – усмехнулась она, хлопнув меня по плечу. – Отольются кошке мышкины слезки… А я вот все думаю – и чего это она на нас так взъелась? И сдается мне, потому это, что она враг народа. Вот что, Катька, попробуй-ка ты разузнать, кто она такая и откуда к нам заявилась. Тут-то мы ее на чистую воду и выведем…

На другой же вечер, после занятий, дождавшись, когда учительница отправится домой, я, по Пашкиному совету, незаметно последовала за ней. Она шла быстро, так что вскоре мы оказались возле одного из домов на Петроградском проспекте [24] В современном Архангельске – проспект Ломоносова. . Войдя во двор и осторожно прикрыв за собой калитку, она постучала в дверь. Ей отворил какой-то бородатый человек в темной рубахе и круглых очках. На рабочего он явно не походил. А вот на врага народа, какими я их представляла, даже очень.