Монахиня Евфимия - Испытание чудом. Житейские истории о вере

И вот подтверждение этому: Стефан пришел навестить его. Он не забыл их дружбы! Не то что родные Аврамия, которые расстались с ним так легко, словно он был для них чужаком! Но Стефан не таков… Слава Богу, что у Аврамия есть такой надежный, преданный друг!

– Мир тебе, Аврамий! – приветствовал его Стефан. – А я к тебе с вестью…

– Весть подождет, – ответил Аврамий. – Лучше расскажи, как поживаешь ты сам?

– Слава Богу! – Стефан возвел глаза к небу и истово перекрестился. – Служу потихоньку. Ах да, ведь ты не знаешь, что я стал дьяконом! Веришь ли, друг, дел невпроворот, кручусь как белка в колесе. Вот сейчас задумал при нашем храме богадельню для нищих построить. Правда, с деньгами у меня туговато… Кстати, как ты намерен распорядиться своим имуществом?

– Каким? – Аврамий окинул взглядом рогожку, на которой он спал, и щербатый глиняный кувшин, в котором он держал воду. На подобное имущество не позарится даже нищий! Уж не вздумалось ли отцу Стефану шутить над ним?

– Как это – каким имуществом? – удивился дьякон. – Они же все тебе отказали! И дом, и деньги – все тебе оставили! Не брату твоему, а тебе! Да ты что, не понимаешь, о чем я? Твои отец и мать умерли. А ты – их единственный наследник! Вот я и пришел к тебе с просьбой – не уделишь ли ты мне немного денег на благое дело? Так сказать, по старой дружбе…

– Забери все! – безучастно промолвил Аврамий. – Продай и раздай деньги нищим.

– Благодарствую, отче! – воскликнул отец Стефан. Похоже, он был так растроган поступком Аврамия, что оговорился, назвав его «отцом»… – Я знал, что ты мне не откажешь! Спаси тебя Господь!

Он ушел, а Аврамий некоторое время молча сидел на циновке в углу своей кельи. И думы его знал лишь Господь Всеведец… Потом он резко поднялся и стал молиться.

Вот и оборвалась последняя нить, еще связывавшая его с миром. Отец и мать оставили его – теперь уже навсегда. Что ж! Лишь бы его не оставил Господь!

Однако в один из дней мир, оставленный Аврамием, властно напомнил ему о себе. К затворнику пожаловал сам епископ Эдесский. Его сопровождала свита, состоявшая из городских клириков. Но зачем они пришли к нему? Явно неспроста…

Впрочем, Аврамию недолго пришлось раздумывать об этом. Благословив его, епископ сказал:

– Я наслышан о тебе как об истинном рабе Божием и ревностном иноке. И потому намереваюсь дать тебе послушание. Ты знаешь Тению? [57] Таково название этого села в житии преподобного Аврамия, написанного преподобным Симеоном Метафрастом. У святителя Димитрия Ростовского и преподобного Ефрема Сирина Аврамия посылают проповедовать Христа в некое безымянное село на берегу Мраморного моря.

Еще бы Аврамию не знать это село! Да этот несокрушимый оплот язычества слыл поистине местной притчей во языцех! Ведь все попытки эдесских епископов крестить тамошних жителей неизменно кончались тем, что священнослужители и иноки, посланные на проповедь в Тению, возвращались ни с чем, горько сетуя на коснеющих в язычестве селян, а то и призывая на головы сих нечестивцев и идолопоклонников все земные и небесные кары.

И это при том, что в самой Эдессе христианство было проповедано почти три столетия назад апостолом Фаддеем, одним из учеников Спасителя, пославшего в дар тогдашнему царю Авгарю, сыну Ухамы, чудотворный плат с нерукотворным изображением Своего Пречистого Лика! [58] Рассказ об этих событиях находится, в частности, в первой книге «Церковной истории» епископа Евсевия Кесарийского. Существует также предание, что, получив от Спасителя Нерукотворный образ, Авгарь частично исцелился от проказы. Однако полностью – лишь после крещения. Поистине, Тения на эдесской земле была подобна пятнам проказы, оставшимся на лице уверовавшего, но еще не крещеного Авгаря! Но с какой стати епископу вздумалось напомнить Аврамию об этом оплоте языческого нечестия? И какое отношение это имеет к послушанию, которое владыка собирается на него возложить?

– Я хочу рукоположить тебя во священника, – продолжил епископ. – И послать в Тению. Полагаю, что своим терпением и любовью ты сможешь привести тамошних жителей к свету Истины.

Аврамий ужаснулся. Его – священником в Тению! А он-то думал, что навсегда порвал с миром! И вот теперь его вновь влекут туда, как птицу с привязанной к лапке нитью, чтобы отдать на растерзание язычникам! За что ему такая кара?

– Владыко святый… – пробормотал монах. – Я слишком слаб и недостоин для такого дела…

– В нашей немощи совершается сила Господня, – прервал его епископ. – Не ленись же выполнить столь благое послушание.

– Прошу тебя, владыко, оставь меня оплакивать мои грехи! – взмолился Аврамий. – Ради этого я ушел из мира. Позволь мне не возвращаться туда! Умоляю об этом твою святыню!

– Да, ты оставил мир и возненавидел все, что в мире, – строго промолвил епископ. – Но разве ты забыл, в чем состоит главная добродетель монаха? Где же твое послушание, Аврамий? Опять же, подумай, что важней: спасаться самому или спасти не только себя, но и ближних? А ведь Спаситель ради нашего спасения уничижил Себя Самого… смирил Себя, быв послушливым даже до смерти, и смерти крестной. Вспомни об этом, Аврамий!

– Воля Господня да будет! – сокрушенно промолвил отшельник. В самом деле – разве он вправе отказываться от послушания, возложенного на него архипастырем? Разве не Господь внушил епископу мысль послать Аврамия в Тению? Значит, он должен выполнить Его волю. Даже ценой собственной жизни.

Разумеется, первым делом Аврамий возвел в Тении храм, потратив на это часть родительского наследства, взятую им у отца Стефана (надо сказать, что тот расстался с деньгами весьма неохотно). Пока же церковь строилась, монах ходил в местное языческое капище и, стоя среди идолов и идолопоклонников, молча молился Христу, Свету Истины. Что до селян, то иные из них смотрели на него с опаской, иные – с любопытством, а кое-кто – с нескрываемой ненавистью. Особенно Аполлодор [59] Имя это означает «дар Аполлона». , местный жрец, надменный высокий старик с величавой осанкой. Сколько раз Аврамий ощущал на себе его взгляд, полный неистовой злобы! Казалось, Аполлодор готов был испепелить своим взором смиренного христианского священника, бесстрашно переступившего порог его храма, растерзать его в клочья, как ягненка, самонадеянно явившегося в волчье логово. Впрочем, Аврамий ощущал себя отнюдь не беззащитным агнцем среди кровожадных волков, а скорее отроком Давидом, который вышел на единоборство с вооруженным до зубов вражеским воином и сразил его камнем, выпущенным из пастушеской пращи. Тогда сила Господня совершилась в немощи юного Давида – да пребудет она ныне с ним и на нем! Ему не страшна бессильная ненависть Аполлодора и его лжебогов… нет, демонов, которым он служит! Христос поможет Аврамию сокрушить и посрамить их!