Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

— Люди добрые, — поклонился Великий Князь собравшимся, — примите дары скромные в ознаменование славной победы, дарованной нам Господом Богом и Пресвятой Богородицей.

По его жесту ратники стали раздавать монеты. Князь Дмитрий, Сергий и свита пошли к воротам. Иноки, следующие за ними, несли иконы. За воротами Сергий, осенив всех крестным знамением, сказал:

— Спаси вас Господь и дай вам твёрдость в вере и успех в делах.

Князь и воины низко поклонились, сели на коней и отправились в обратный путь. Немного проехав, князь обернулся и увидел на возвышенности у ворот обители Сергия с крестом в поднятой руке. Дмитрий Иванович перекрестился и тихо произнёс:

— Спасибо тебе, Господи, за то, что дал народу нашему в столь трудное время такого святого пророка. Спаси его, Господи, и сохрани.

Возвращение Стефана.

Солнечным летним днём к воротам обители подошёл седой старик с изнурённым лицом, в ветхой одежде, с посохом в руке и котомкой за плечами. Опустился перед воротами на колени и долго стоял так, склонив голову. Время шло, солнце уже склонялось к горизонту. Скрипнула калитка, за ограду выглянул инок, увидев старика, стоявшего на коленях, подошёл к нему и спросил:

— Отец, как ты себя чувствуешь? Аль случилось что?

— Случилось, сын мой, — не поднимая головы, с печалью в голосе ответил старик. — Совершил я грех тяжкий, вот теперь пришёл покаяться. Виноват я перед игуменом вашим.

— Встань, отец, пойдём, провожу тебя к игумену, он обязательно простит тебя, святой он человек.

— Нет, нет, не встану я, пока не увижу игумена Сергия, — замотал головой старик.

— Хорошо, я сейчас позову его, — сказал инок и ушёл.

Когда он вернулся с Сергием, старик склонился до земли.

— Вот, отче, этот старик хотел тебя видеть.

Инок указал на старца.

Сергий подошёл к нему.

— Встань, человече, и скажи, кто ты и что привело тебя в обитель нашу.

Старик, не поднимая головы, ответил:

— Поддавшись гордыне, великий грех совершил я, воспротивившись игумену обители сей, младшему по возрасту, но старшему по духу брату моему. Теперь пришёл я просить у него прощения.

— Стефан, брат мой любезный, — почти шёпотом произнёс Сергий, — встань, прошу тебя.

Подняв Стефана, Сергий посмотрел на его измученное, но такое родное лицо, обнял его, и братья заплакали. Инок перекрестился и тихо, боясь помешать им, скрылся за воротами.

Некоторое время братья, не размыкая объятий, стояли молча. Наконец, смахнув рукавом слёзы, Сергий промолвил:

— Прости и ты меня, брата своего непокорного. Долго мы с тобой были в разлуке, мне так не хватало тебя, твоих советов, твоей мудрости, брат ты мой старший.

По лицам братьев, которые долго были в разлуке и наконец вновь обрели друг друга, текли слёзы радости.

— Прости меня, брат мой, — сквозь слёзы просил Стефан.

— Пойдём в келью, пойдём, нам много чего есть сказать друг другу. Там и наглядимся, и наговоримся. Идём.

Встреча эта состоялась, когда каждому из них было уже за шестьдесят лет.

Сомневающийся епископ из Царьграда.

В делах и поступках проявлялся дар Божий Сергию, иначе как бы он предсказал судьбу самонадеянного и заносчивого Митяя; как вдохновил великого князя Дмитрия на великую битву с царём Мамаем, заранее зная её исход; как в самый разгар битвы он духовными очами видел всё, что происходило на поле сражения. Эти и другие, удивительные дела, совершённые Сергием, есть только небольшая часть из его многочисленных подвигов.

Вот что сообщил грядущим поколениям иеромонах Никон в своём повествовании о жизни Сергия Радонежского, о тернистом пути его восхождении на вершину духовного совершенства:

«…отец наш Сергий прошёл общим путём скорбей и подвига крестного прежде, чем явился тем дивным благодатным мужем, каким мы видим его во второй половине, и особенно в последние годы его жизни. Мы видим его в подвиге и борьбе, в борьбе неустанной, для мира непонятной, но для Христова послушника — неизбежной. Победа, наконец, одержана. Стихли страсти. Убито себялюбие, повержен в прах идол плотоугодия, не смеет подступиться мир со своими соблазнами. «Рубище прикрывало его святое тело, — говорит митрополит Платон, — тесная хижина была собеседницею в его Богомыслии, и простой жезл подкреплял подвигами добродетели ослабленную плоть. Но его дух был преисполнен обилием благодати, его сердце вкушало те сладости, коих вкус есть вкус манны животныя и нетленныя». В смиренном сердце подвижника тихо сиял неизречённый свет благодати Божией, согревая всё его духовное существо. Ему преизобильно сообщены все дары Божии: и дар чудотворений, и дар пророчества, и дар утешения и назидания, совета и разума духовного. Для его духовного взора как бы не существовало ни преград вещественных, ни расстояния, ни самого времени: он видит далече отстоящее, яко близ сущее, зрит будущее, как бы настоящее…».

Это, как и многое другое, только малая толика свидетельства проявленных даров Божиих Сергию.

Летним утром из Москвы выехали два крытых возка, запряжённые каждый парой лошадей. Позади на холме виднелись дома и главы церквей, освещаемые рассветным солнцем.

Возницы, ещё не разгулявшиеся после короткой ночи, лениво погоняли лошадей, щурясь от ярких лучей, слепивших глаза.

В первом возке уютно устроился епископ из Царьграда, приезжавший в митрополию по церковным делам. С ним рядом сидел проводник — русский монах. Беседовали они по-гречески. Во втором возке путешествовали два монаха, спутники владыки.

Прогоняя утреннюю дремоту, епископ тряхнул головой, посмотрел в окошко и сказал проводнику:

— Скажи вознице, чтоб ехал в Радонеж. Там, говорят, есть обитель, в которой игуменом некий старец Сергий.

Сюда влекло его только любопытство, потому что он не верил рассказам о дивных подвигах игумена, возможно из-за безотчётного чувства превосходства византийцев над русскими. Он, по-видимому, не знал или не хотел знать о подвигах Киево-Печерских отцов.

— Отче, но мы должны ехать в Серпухов, — ответил проводник.

— Едем в Радонеж, — более настойчиво потребовал епископ.

Проводник крикнул вознице, сидящему на облучке:

— Обитель игумена Сергия в Радонеже знаешь?

— Как не знать, Сергия все знают, — с достоинством ответил возница.

— Едем туда.

— Повинуюсь, отче.

Возница стегнул лошадей.

— Едем в Радонеж, — успокоил проводник епископа.

— У нас в Константинополе много сказывают о дивных подвигах старца Сергия и о чудесных знамениях, через него бывающих.

— То есть истина, отче, — ответил проводник.

— Не верю я сказам сим. Не может быть, чтобы русские иноки совершали такие подвиги, которые ставят их в ряд древних великих подвижников Византийской Церкви.