Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Все сидели, опустив головы. Молчание прервал Симон:

— Мыслю я, что одним из важнейших келейных послушаний должны быть иконопись и списание книжное.

— Согласен, дело сие богоугодно, — ответил Сергий.

Почувствовав себя облечённым доверием братьев на должность келаря, Илия выступил с предложением:

— Отче, уединённая дотоле обитель наша теперь как бы выдвигается из дремучих лесов на распутие жизни людской. Много нуждающихся приходят в обитель, мы делимся с ними всем, что имеем. Пожертвования мирян тоже увеличиваются. Надобно амбар ставить, чтоб сохранять запасы, пекарню, другие хозяйственные строения.

Сергий лёгким поклоном головы поблагодарил Илию и ответил:

— Обитель наша с Божией помощью стала всем изобиловать. А чтобы избыток не привёл с собой нерадения или не дал повода к зависти и осуждению, чтобы, напротив, он послужил к умножению благословения, надлежит расширить в обители странноприимство. Дело сие весьма важно для обители и будет иметь Божие покровительство.

— Разумею я, отче, — согласился Илия, — надо ставить ещё один странноприимный дом, поболее старого. Будут в нём пребывать странники, нищие и болящие, отдыхать там подолгу, пользуясь полным довольством и покоем.

— И простёрта будет забота наша к нуждающимся, как река многоводная с тихими струями. Если вы, дети мои, сохраните странноприимство без роптания, то и по отшествии моём от жития сего обитель процветать будет, и на многие лета неразрушима простоит благодатию Христовой. — Сергий встал. — На том закончим. Аминь. — Сергий перекрестился. — Теперь пойдём в церковь помолимся за успех дела нашего.

Беседа Сергия с братом Стефаном. Кто здесь игумен? Сергий уходит из обители, его размышления о правильности своего поступка. Махрищский монастырь. Основание обители на Киржаче. Совет старейших иноков в Троицкой обители.

«Не редко, — говорил святитель Платон, — Бог и на праведников Своих попускает искушения, дабы через то их добродетель просияла ещё более, как золото в огне искушённое». Предстояло испытать это и Сергию. Случилось событие, которое могло подвергнуть обитель опасностям, лишив её святого игумена. «И кто бы мог подумать, — говорил далее святитель Платон, — чтобы это произошло от его родного брата Стефана — того самого Стефана, который вместе с ним был основателем обители и соревнителем подвигов? Но видно от бед и искушений никуда не уйдёшь: беды во градах, беды и в пустыне (2 Кор. 11. 26)».

Примерно год прошёл с тех пор, как на Маковице было введено общежительство. По-разному восприняли насельники обители новый устав, в корне менявший их привычный образ жизни. Большинство братии, кто с самого прихода в обитель считал, что иноки должны быть все равны, жить общиной и иметь всё общее, с пониманием и радостью встретили новый порядок. Несогласные сразу ушли в другие монастыри, где соблюдалось привычное и милое их душе особожительство. Некоторые поначалу не были согласны, но остались и привыкали к новой жизни. Были и такие, которые затаились, делая вид, что согласны с новым порядком, однако в душе оставались его противниками, надеясь на изменение его в будущем.

Поведение Стефана всё больше беспокоило игумена Сергия.

В конце лета дождливым днём Сергий постучал в его келью.

— Заходи, — сказал Стефан, открывая дверь.

Сергий, стоя под навесом, стряхнул с рясы дождевые капли и вошёл в келью. Не успел он закрыть за собой дверь, как Стефан, не скрывая раздражения, спросил:

— С чем пришёл?

Сергий остановился у входа напротив Стефана, стоявшего посреди кельи, и тихим голосом произнёс:

— Хочу спросить тебя, брат мой, как ты относишься к общежитию?

— Вообще я одобряю такой порядок, ты же знаешь, — ответил Стефан, пока ещё не понимая, о чём пойдёт речь.

— Тогда почему ты продолжаешь особожительство, у тебя остаются вещи, которые ты содержишь здесь как свои собственные, а не общежительные. — Сергий говорил спокойно, стараясь не обидеть старшего брата. — Не всегда участвуешь в общем послушании. А ведь ты собирался быть в обители простым послушником, как все. Какой пример ты даёшь другим? Среди иноков уже идёт ропот, что брат игумена пользуется особыми привилегиями.

Стефан нахмурился:

— Я архимандрит и понимаю так, что никакие новшества меня не касаются. Живу, как разумею.

— Хотя я игумен в обители, но не могу позволить себе такой вольности, — Сергий продолжал говорить спокойным тихим голосом. — Ты знаешь, что всего собственного у меня одна одежда и одеяло, а тружусь я не менее других, а порой и более. В общежительном монастыре не должно быть особых.

Страсть властолюбия поколебала Стефана, он уже с трудом сдерживал гнев:

— Это для других ты игумен и наставник, а для меня ты младший брат. Я имею сан архимандрита, звание великокняжеского духовника и ушёл от всего этого в твоё захолустье. Под моим руководством основана эта обитель. А вот теперь младшенький зазнался и дерзнул указывать старшему брату.

— Гордыня помутила твой разум, поражает тебя порок тщеславия, — сказал Сергий и удалился из кельи.

Стефан вышел следом, хлопнув дверью. Посмотрев по сторонам, он направился ктрапезной. Шедшие ему навстречу три инока, увидев его хмурое лицо, остановились, и один из них участливо спросил:

— Пошто, брат Стефан, разгневан?

— Игумен требует, чтоб я вещи свои отнёс в общее пользование. Я сам игумен и живу, как хочу, а он мне указывает, — проворчал в ответ Стефан.

— Мы тоже недовольны общежительством, но что поделаешь, так требует игумен, — сказал другой инок, пожав плечами.

— Требование игумена Сергия — закон для нас, — твёрдо произнёс третий.

Стефан хмуро глянул на них, махнул рукой и пошёл своей дорогой.

В тот же день, когда Сергий служил вечерню и был в алтаре, Стефан, как любитель церковного пения, стоял на левом клиросе. Сергий услышал, как он довольно громко спросил канонарха:

— Кто дал тебе эту книгу?

— Игумен, — робко ответил тот.

Теперь Стефан не смог сдержать себя, он грозно и ещё более громко вопрошал:

— Кто здесь игумен? Не я ли первый основал это место? Сергий мне не указ, выполняй, что я тебе говорить буду.

Не прерывая службы, Сергий мельком взглянул в сторону клироса. Некоторые братья с тревогой и недоумением поглядывали на Стефана и Сергия. Увидев на лице своего игумена спокойствие и молитвенную сосредоточенность, они успокоились.

После вечерни Сергий, как обычно, последним вышел из церкви. Во дворе никого не было, все иноки собрались в трапезной. Он зашёл в свою келью, взял посох и покинул обитель, тихо прикрыв за собой калитку. Инок-привратник, выглянувший из своей кельи, перекрестился.