Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Задумавшись, Сергий некоторое время помолчал, затем, перекрестившись, ответил:

— Если уж Сам Господь Бог открыл вам эту тайну, то могу ли я скрывать её от вас. Тот, кого вы видели, действительно был Ангел Господень, и не теперь только, а и всегда, когда я совершаю Божественную Литургию, мне, недостойному, бывает такое посещение. Но прошу вас, строго храните тайну сию, пока я жив.

Исаакий и Макарий, сочтя за благо ответ, далее не решились его расспрашивать, перекрестились и молча вышли из церкви.

Беседа Сергия с Фёдором и Андреем.

Весна пришла в начале марта. В тёплые солнечные дни снег на Маковице начал таять, на крышах повисли сосульки. По ночам на землю опускался мороз, и лужи, появлявшиеся днём, покрывались тонкой ледяной коркой.

После вечерни Сергий пошёл к Фёдору. Было темно, и ему приходилось осторожно обходить застывшие лужи, блестевшие при лунном свете.

В келье Фёдора, расположенной недалеко от кельи игумена, было две комнаты. В первой разместилась мастерская, в другой — две лежанки. В мастерской горел очаг, наполняя теплом всю келью. На столе у окна стояли банки с красками, растёртыми на квасе с добавлением яичного желтка, деревянные коробочки с толчёными цветными порошками, чугунная ступа, кисти. В углу у стены — липовые доски на шпонках, приготовленные для писания икон. Доски были разных размеров, на всех выдолблены ковчежцы, некоторые покрыты левкасом, приготовленным из мела, смешанного с осетровым клеем. На стенах висели готовые иконы. На подставках горели восковые свечи, пахло красками и конопляным маслом.

Фёдор писал недавно начатую икону. Рядом сидел Андрей и рисовал углём на доске, временами поглядывая на старую, потемневшую от времени икону византийского письма. Прервав работу, Фёдор подошёл к столу, поменял кисть на новую тонкую беличью. Возвращаясь на прежнее место, он посмотрел на творение Андрея, взял уголёк и поправил несколько линий:

— Может так?

Андрей покрутил головой, разглядывая рисунок, немного подумал и согласился:

— Так краше, — и продолжил своё занятие.

Услышав стук, Фёдор открыл дверь. На пороге стоял игумен. Фёдор поклонился ему. Андрей встал и тоже поклонился. Перекрестившись на образа, Сергий подошёл, посмотрел работу Фёдора, затем работу Андрея и спросил:

— Ну как, Андрейка, доволен ты сим занятием?

— Очень доволен, отче, — ответил Андрей.

— Отрок к труду прилежный, — вступил в разговор Фёдор. — Почитай, за три года выучился готовить краски, покрывать доски левкасом. Теперь понемногу осваивает письмо. Вот пытается списать икону византийскую.

— Образа наши пошли из Византии, по ним и учиться надо. Как, Андрейка, нравится тебе византийское письмо? — поинтересовался игумен.

— Нравится, отче. — Немного помолчав, ученик робко добавил: — Только лики на них не похожи на наши, и краски какие-то тёмные. Радости и светлости в них мало.

Сергий посмотрел на Фёдора, улыбнулся.

— Так мы, отче, с отроком о том не единожды толковали, — как бы оправдываясь, заметил Фёдор.

— Скажи, а какую икону ты более всего желал бы писать?

Некоторое время Андрей сидел в задумчивости, затем, почесав затылок, посмотрел на своего учителя. Фёдор кивнул ему:

— Ну, сказывай, сказывай.

— Святую Троицу, — робко ответил Андрей.

— Пошто так?

— Так ведь обитель наша наречена во имя Пресвятой Троицы, и мы все ученики её.

— Похвально, сын мой, стремление твоё. А решил ты, как изобразишь столь сложный образ?

— Пока нет, отче, — робко ответил Андрей, — о том я в молитвах своих прошу Пресвятую Троицу.

— Ему ещё надо научиться твёрдо держать кисть в руке, узнать весь секрет красок. Тому я теперь и учу его, — поддержал отрока Фёдор. — А важнее того надлежит постичь мудрость Священного Писания.

Сергий погладил Андрея по белокурой головке:

— Тебе, Андрей, предстоит познать, что из всех христианских догматов догмат о Пресвятой Троице, будучи важнейшим, есть вместе с тем и самый трудный для его усвоения ограниченной человеческой мыслью. Догмат Святой Троицы заключает в себе две основные истины. Первая — Бог есть един по Существу, но Троичен в Лицах, или иными словами: Бог — Триединый, Триипостасный, Троица Единосущная. Вторая истина — Ипостаси имеют личные, или ипостасные свойства: Отец не рожден. Сын рожден от Отца. Дух Святой исходит от Отца. Мы поклоняемся Пресвятой Троице единым нераздельным поклонением. Сие понятно тебе?

— Отче, прости меня, пока не все слова мне понятны, — виноватым голосом произнёс Андрей. Увидев, что игумен улыбнулся, поспешно добавил: — но я обязательно всё выучу, приложу все силы, чтобы постигнуть Священное Писание.

— Верю, верю, у тебя всё впереди. С Божией помощью, прилежанием и трудом ты всё одолеешь. А пока я дам тебе небольшое пояснение.

— Внимаю, отче, всем сердцем.

Переглянувшись с Фёдором, Сергий продолжал:

— Троица — это единство божества в трех лицах — Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого. В Троице все равны, едины и неразделимы. Троица показывает нам, как должно строиться общество людей. Образ Пресвятой Троицы дан нам, дабы воззрением на него побеждался страх ненавистной розни мира сего. Это призыв к любви и свету, и на том к объединению всех людей русских, призыв к прекращению междоусобиц и объединению княжеств в единую державу. Единение народа русского спасёт от братоубийственных войн и защитит от врагов иноземных. Дерзай, сын мой, да хранит тебя Господь для дел будущих во славу земли Русской.

Сергий осенил Андрея крестным знамением.

— Отрок весьма смышлёный и способный. Коль усердия не потеряет, славные иконы писать будет, — похвалил Фёдор ученика.

— Господи, помоги ему. — Сергий перекрестился.

— Присядь, отче, — предложил Фёдор и придвинул табуретку.

— Благодарствую, сын мой.

Фёдор сел рядом. Андрей продолжил рисовать.

— Хочу я, сын мой, говорить с тобой.

— Всем сердцем внимаю тебе, отче, — с лёгким поклоном ответил Фёдор.

— Уж почитай два десятка лет минуло с тех пор, как твой отец и мой брат Стефан привёл тебя, несмышлёного отрока, в нашу обитель. Все эти годы ты был одним из самых усердных моих учеников. Вижу я твоё искреннее старание в службе Господу Богу нашему. С большой ревностью ты подвизаешься в посте и молитве, в трудах и терпении. Тебе уж за тридцать годов минуло, и ты удостоен священного сана. Хотел бы я зреть в тебе своего преемника и завещать тебе настоятельство в обители сей, когда придёт на то время. Что скажешь ты?

Фёдор знал, что ответить, но медлил произнести слова, которые болью отзовутся в душе наставника. Некоторое время он молча сидел, опустив взор, наконец решился:

— Отче, ты за отца мне телесного и духовного, много лет ты меня учил и воспитывал, заронил в меня и укрепил веру во Всевышнего Господа Бога нашего. Благодарен я тебе за такое великодушие ко мне и за честь, какую ты мне оказываешь. — Фёдор поклонился Сергию. — Прости меня, отче, но иные желания рождаются в душе моей. Жажду я самостоятельности, хочу сам начинать и совершать дела Божии. Возымел я, отче, желание основать свой монастырь и просить у тебя на то благословения.