Сергей Зарин - Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Преподобный Исаак С. передает об одном святом подвижнике (τινὰ τῶν ἁγίων), который не навестил своего брата, несмотря на все его просьбы, даже при смерти. Когда брат его занемог, то был заключен в другой келлии. Подвижник во все время болезни брата превозмогал свою сострадательность (τὴν συμπάθειαν αὐτοῦ) и не приходил повидаться с ним. Больной, приближаясь к исходу из этой жизни, послал сказать брату, чтобы он пришел к нему, так как он умирает и желает проститься с ним. Но подвижник и в такой исключительный момент не согласился оставить своей келлии, объяснив свой поступок тем, что, посетив умирающего брата, он «естество предпочел бы Христу» (τὴν φύσιν ἐτίμησα πλέον τοῦ Χριστοῦ) [2321].

С особенным страхом подвижники избегали встреч и какого–либо соприкосновения с женщинами. Так, один монах боялся, перенося свою старую мать через реку, прикоснуться рукой к её телу. Свою боязнь он объяснил тем, что «тело женщины – огонь. От того, что я прикоснусь к тебе, придет мне мысль и о других женщинах» (commеmoratio aliarum fеminarum) [2322].

Однажды монах встретил на пути монахинь. Увидевши их, он свернул с дороги. Игуменья (abbatissa) сказала ему: «если бы ты был совершенным монахом, то не смотрел бы на нас, как на женщин, так как и не знал бы, что мы – женщины» [2323].

Отношение христианина к «міру». — «Омiрщенность», как одна из основных черт греховного состояния человека. — Значение и употребление понятия «мір» (κόσμος) в Св. Писании и в аскетической литературе. — Специально аскетическое определение «міра», как совокупности «страстей».

Любовь к Богу и ближним, сделавшись началом жизнедеятельности человека, водворившись в христианине на место прежнего эгоистического направления её, в корне изменяет отношения христианина к «міру». Сущность греха первого человека состояла, как мы видели ранее, в том, что он хотел утвердиться в своей собственной автономии, сделать свою жизнь в міре независимою от Бога, самодовлеющею. Будучи предназначен Творцом служить представителем Бога на земле царем и господином всего сотворенного [2324], человек, таким образом, получил от Него относительную независимость и самостоятельность [2325].

Стоя во главе всего тварного міра, который в нем достигает сознания своей относительной автономии, человек должен был согласовать свою относительно–самостоятельную жизнь в міре с подчинением её воле Божией, в целях прославления Бога, свободно и охотно обращая ее и все сотворенное на служение Богу. Человеку предстояла, таким образом, задача – свое естественное стремление к жизни в міре и пользованию его относительными земными благами, в целях собственного развития, совершенствования – подчинить влечению к жизни в Боге и Его царстве, достижению общения с Ним, как с высшим и абсолютным своим духовным благом. Но человек не смог и не захотел решиться на такое подчинение себя и своей царственной земной власти воле Божией и царству Божию. Он поддался внушению основать автономное, независимое от Бога, земное владычество, забывая о своей тварной ограниченности и зависимости, забывая о том, что «и имение и все земные блага, при посредстве которых человек может совершать добро, земля и все что на ней, самое тело и самая душа принадлежат Богу» [2326].

Отсюда, основной отличительной чертой человека в состоянии греховной невозрожденности является омiрщенность , – в смысле направления жизни, преобладающим содержанием которой служат земные предметы и интересы, которые принимаются человеком в качестве самоценных и самодовлеющих благ [2327]. Стремление к общению с Богом в таком случае, хотя в человеке и не уничтожается совершенно, однако бывает в высшей степени ослабленным, отступает на второй план [2328]. Поэтому коренная и глубочайшая дисгармония, имеющая место в самой основе греховного устроения человека, есть именно противоположность между священным и божественным, с одной стороны, мирским и земным, с другой. Противоположность же между духовным и чувственным есть уже вторичная, вытекающая из первой, ею обусловленная, от неё производная.

Пытаясь утвердиться в собственной автономии, основать в міре самостоятельное владычество, независимое от Бога и не подчиненное царству Божию, человек и на самый мір посмотрел только как на средство удовлетворения разнообразных потребностей собственной природы. Таким образом, «мір» после грехопадения людей сделался ареной действия и поводом к проявлению троякой похоти – «гордости», «похоти очей» (страсть к обладанию) и похоти плотской (чувственность) [2329].

Вот почему слово Божие, заповедуя христианам любовь к Богу и ближним, вместе с тем, не менее решительно и настойчиво внушает им «не любить міра и того, что в міре», утверждая полную, диаметральную противоположность между той и другой любовью [2330].

«Истинно слово, сказанное Господом, что человеку невозможно, вместе с приверженностью к міру, приобрести любовь к Богу, и нет возможности при общении с миром вступить в общение с Богом, и, вместе с попечением о міре, иметь попечение о Боге» [2331].

Ум, занятый мирскими делами, не может приблизиться к исследованию божественного [2332]. Что возлюбил человек в настоящем міре, то и обременяет его мысль, как бы влечет и толкает вниз и не дает ей воспрянуть [2333]. Вот почему мы не можем достигнуть желаемого царствия, если прежде не решимся возненавидеть все, что привязывает сердце наше к міру (nisi prius dеcrеvеrimus odio pеrsеqui еa, quaе cor nostrum ad mundum alliciunt) [2334].

Поэтому–то подвижники стремились отрешиться от всякой любви к «міру», чтобы можно было непрестанно иметь в сердце божественную любовь [2335].

Таким образом, христианин должен определить и установить свои истинные отношения к «міру», – обитая в міре, «хранить себя неоскверненным от міра» [2336], удалившись «от господствующего в міре растления похотью» [2337]. Следовательно, отречение «от міра» в известном религиозно – нравственном смысле есть непременная обязанность и неизбежный долг всякого христианина. Как же можно выполнить долг и осуществить эту обязанность, когда человек по самым условиям своего существования не может «выйти из міра»? [2338]Этот вопрос и другие вопросы, с ним неразрывно связанные, обосновывают обязательность для нас в настоящем случае более точно определить смысл и значение самого понятия «мір», насколько оно употребляется в Свящ. Писании, с одной стороны, в патристической и аскетической письменности, с другой.

Наименование «мір» (ὁ κόσμοc или κόσμοc) [2339]употребляется в Св. Писании в самых разнообразных значениях. Означая иногда украшение [2340], затем совокупность вообще чего бы то ни было [2341], κόσμος гораздо чаще употребляется в значении упорядоченной совокупности всего, сотворенного Богом , берется в смысле тварного бытия вообще [2342]. Κόσμος, далее, употребляется для обозначения совокупности разумно–свободных существ , – ангелов и людей [2343]. Рассматриваемый в отношении к человеку, в теснейшей связи с ним и, вследствие этого, еще более суживаясь в своем объеме, – κόσμος означает также место обитания и деятельности человека, как высшего создания на земле, – совокупность всех естественных условий, среди которых человек рождается и проходит свою жизнь [2344]. Суживаясь в своем объеме еще более, κόσμος употребляется, далее, для обозначения совокупности всех людей вообще [2345].