Татьяна Шишова - Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии

— А кто там выступал? — спрашивает корреспондент.

— Константин Кинчев, Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков, Вячеслав Бутусов, Ольга Арефьева. Очень серьезная команда, — отвечает отец Андрей.

Серьезная для кого? Фотография Константина Кинчева иллюстрирует данное интервью и весьма красноречиво свидетельствует о вкусах и предпочтениях рок-мэна. По всей руке от плеча до запястья извивается вытатуированный дракон. Если эта татуировка сделана в «дохристианский» период жизни Кинчева и ее невозможно вытравить, то почему бы не надеть рубашку с длинными рукавами? (Тем более что, по словам очевидцев, на сцене страшные сквозняки!) Зачем демонстрировать тысячным толпам, что ты носишь на своем теле образ дьявола?

Второй член «серьезной команды», Юрий Шевчук, славно потрудился на ниве «оранжевой революции», с большим успехом выступая на киевском Майдане, чтобы помочь откровенно проамериканскому Ющенко, с победой которого незамедлительно усилились гонения на Православную Церковь. Так что дело, конечно, серьезное, нешуточное. Третий же член «серьезной команды», Борис Гребенщиков, тот и вовсе предпочитает тантрические культы, о чем с гордостью оповещает широкую публику. В общем, конечно, все трое — ребята серьезные, только странно, что их серьезность положительно окрашена для клирика Русской Православной Церкви.

А теперь перейдем к «правильному свисту». Вот посвященный ему отрывок из интервью.

«Корр.: А Ваше слово как воспринимали?

— Я бы сказал, что они правильно свистели.

Корр.: Свистели?!

— Конечно. Ведь рок-концерт — не университетская лекция.

Корр.: То есть, таким образом высказывали свое одобрение?

— Сначала я еще не разбирался в оттенках свистов. Сейчас уже кое-что понимаю. И могу сказать, что свистели правильно, понимая, где и какая реакция от них ожидается».

Вдумайтесь: человек в сане гордится тем, что его освистал возбужденный, дурно воспитанный молодняк. Причем освистал не просто как личность, а как церковнослужителя, поскольку он и представился как диакон, и вышел на сцену в облачении, на которое большинство сегодняшних россиян, даже далеких от Церкви, реагирует почтительно. И ладно бы его освистали в знак протеста! Многие православные принимали за последнее столетие поношение от толпы. Можно было бы даже, наверное, сказать в таком случае, что появление священнослужителя на рок-концертах — это своеобразный подвиг юродства. Но ведь нет! Запредельное хамство любителей рока стало для отца Андрея предметом гордости. Хотя, на наш взгляд, следовало бы сокрушаться, потому что таким образом было спровоцировано (пускай и невольно) глумление над саном. Ведь сколько ни рассказывай про разные виды свиста, по отношению к представителю Церкви это все равно неуместно.

А если бы отец Андрей пошел с проповедью к пьяным бомжам и они его доброжелательно обматерили, это тоже стало бы предметом миссионерской гордости? Ведь сейчас, несмотря на устойчивое словосочетание «матерная ругань», мат в определенных слоях нашего общества стал уже не руганью, а «нормальной» формой речевого общения. На нем выражают многообразные оттенки чувств, в том числе и восторг. Однако нам все-таки кажется, что у известного миссионера такие приветствия восторга бы не вызвали. В чем же разница? Только ли в том, что свист невиннее мата? (Хотя разгоряченная молодежь матерится на рок-концертах столь же охотно, как и свистит.) Нет, дело тут в восприятии одной среды как культурного дна, а другой — как культурного Олимпа. Молодежь на концертах свистит рок-звездам, а рок-звезды сегодня — символы престижа. И диакона встретили так, как встречают рок-звезду, что показалось ему, судя по его откликам, большой победой.

А ведь рок-и прочие звезды считаются символами престижа не во всяком обществе. Это престижно в мире глобалистском, где человек, который скачет по сцене козлом, срывает с себя одежду, совершает непристойные телодвижения и что-то ревет в микрофон, назначается кумиром и учителем жизни. Но в последние годы уже очень много говорено (особенно в церковной среде), что глобализм утверждает перевернутые ценности и что переворот этот демонический, сатанинский. Что же тут может быть привлекательного для христиан?

Кто-то наверняка возразит, что если не принимать молодежные правила игры, тебя не будут слушать. Собственно говоря, и сам отец Андрей сказал то же самое: «рок-концерт — не университетская аудитория». Но вкусы современной молодежи имеют вполне определенный вектор. А именно — все ниже и ниже и ниже… И совсем нетрудно представить себе ситуацию, когда, желая привлечь внимание молодых, придется не только терпеть свист, но и проповедовать в неглиже. Или вися вниз головой на трапеции под куполом цирка. Молодые ведь очень ценят, когда в чем-то есть, как они теперь выражаются, «своя фишка».

А вот какие советы пастырям приводятся в книге «Вера и достоверность» архиепископа Сан — Францисского Иоанна (Шаховского). Речь тоже идет о спасении заблудших душ: «Иди, иди, не боясь никого, иди свободно и весело, с радостным сердцем собирай отставших, вытаскивай провалившихся в ямы, лечи и перевязывай больных и раненых, помогай уставшим» (Избранное. Петрозаводск: изд. «Святой остров», 1992. С. 99).

Видите? Тут тоже возникает художественный, метафорический образ. Только это образ ямы, а не вершины, которую надо покорить любой ценой. Соответственно, и пастыри, к которым обращены слова, настраиваются совсем на иной лад — мудрых наставников и лекарей, а не своих в доску парней.

Все аргументы, подобные нашим, «интеграционисты» покрывают крупной козырной картой: «Зато люди приходят в храм».

Но тогда надо испытать восторг от короткой заметки, опубликованной в Страстную пятницу в «Московском комсомольце». Воспроизводим ее почти целиком.

«Моисеев: „Иду на крестный ход!“

Борис Моисеев всегда с удовольствием ходит в церковь святить куличи и яйца: „Кстати, крашу их самостоятельно и исключительно с помощью луковой шелухи — никакие новомодные краски не использую. В этом году собираюсь сходить на крестный ход — это удивительное зрелище. Мурашки по коже пробегают от этой красоты и какого-то единения со всей этой толпой, действительно религиозное чувство появляется. И вообще мне кажется, это очень светлый праздник, радостный. Хочется собрать за столом всех близких людей, чтобы разговеться куличами, пасхой и яйцами. К сожалению, соблюдать пост не всегда удается, все сорок дней я еще ни разу не выдерживал, хотя много раз пытался. Но сейчас очень мало людей, которые живут по церковному календарю, в основном жизнь идет своим чередом, и мне как артисту очень трудно отключиться от нее. Какие-то дни рождения, презентации, вечеринки — невозможно устоять. Но я думаю, не это главное, главное — творить добро, и я стараюсь делать это круглый год. Ежегодно я отменяю любые выступления и съемки на этот день…“» («МК» от 21 апреля 2006 г.)