Станислав Сенькин - Семь утерянных драхм

— Подожди-подожди! — Я нервно остановил машину на красный свет светофора. — Ты хочешь сказать, что Мороза посадили? Но Инара мне ничего об этом не говорила.

— А Инара ничего и не знает.

— Почему ты ей ничего не сказал? Она же тебя так любит! На мой взгляд, эта история если не оправдывает, то хотя бы объясняет твою нелюбовь к священникам. Правда, мне непонятно, почему ты винишь одного отца Артемия в том, что Мороза посадили? Ведь Мороз на самом деле виноват. Не подделай он икону, твой отец был бы жив, и вся твоя жизнь пошла бы совсем по-другому. Почему ты винишь священника, а не Мороза? Или тебя тоже преследовали по суду?

— Да меня-то никто не преследовал. Понимаешь, Дим, меня поразило, что Мороз пришел ко мне и всё рассказал. Ведь он мог просто предать всё забвению. Он совершенно спокойно мог продать икону и выручить большие деньги. А он, несмотря ни на что, пришел ко мне и всё рассказал. Ведь это поступок?

— Пожалуй, ты прав. Это настоящий поступок. Значит, этим он тебя и обезоружил. А вся твоя неизрасходованная ненависть за убийство отца вылилась на отца Артемия.

— Ты, Дима, конечно же, будешь защищать священника. Конечно, по закону обывательской логики он ни в чем не виноват, но с точки зрения духовной — отец Артемий убийца, потому что он убил во мне веру.

— Ой, прекрати! — Я рассмеялся. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Если бы ты знал, как часто мне приходится сталкиваться с подобными явлениями. На вопрос, почему люди, считающие себя верующими, не молятся, не постятся и так далее, многие отвечают так: «Да вот батюшка нам не нравится», или еще что-нибудь в этом роде. Знаешь, кто на самом деле хочет угодить Богу, — тот ищет для этого возможности, а кто не хочет, — тот ищет причины, чтобы этого не делать, и самооправдания.

— Ты так считаешь?

— Да!

— Ну, тогда ответь мне на вопрос: почему я, чей отец был убит, смог простить Мороза, а священник — нет?! Что ему стоило не ходить в милицию, ведь он знал, чем это всё могло обернуться для Мороза? Взял бы и поставил настоящую икону в киот и дело с концом. Что, не мог простить, что ему так и не нашли потир, который подарил ему на Пасху Тимофей Иванович? И как мне теперь прикажешь ходить на исповедь? Получается, что отпуская мне грехи, священник в то же время может выдать чужую тайну следственным органам? Так, что ли?! Ты, Дима, говори да не заговаривайся! Ты, знаешь, чем я сейчас занимаюсь?!

— Нет, — меня начал пугать тон Михаила. Он говорил злобно и то и дело оглядывался, как будто невидимые враги послали за нами погоню.

— А я тебе скажу, чем. И мне все равно, выдашь ты меня милиции или нет!

Я собрался с духом:

— Хорошо, говори…

— А вот чем! Я сотрудничаю с бандой черных риелторов. Веду сайт их подставной фирмы и нахожу для них жертвы в Инете. Жертвы я вычисляю по психологическому портрету, который составляю сам, либо по личному общению, либо по другим сведениям. Это обычно алкаши или люди со слабой волей, которым трудно противостоять грубому давлению и отстаивать свои права. Ну как — нравится тебе такая правда?

Честно говоря, у меня чуть челюсть не отвисла от чудовищных признаний Михаила. Теперь многое стало на свои места. Умение сохранять самообладание и невозмутимый вид при выслушивании исповеди меня не подвело, и я ничем не выдал своего ужаса:

— А Инара знает про твое занятие?

Михаил с некоторым облегчением перевел дух. Очевидно, он боялся, что я немедленно вышвырну его из машины.

— Инара о чем-то, конечно, догадывается, но ничего прямо не говорит. Я боюсь потерять её, старик. — На глаза Михаила навернулись слёзы. — Конечно, она чувствует, что со мною что-то не так, но старается не подавать виду… Она очень хороший человек и единственное, что поддерживает меня в этой жизни.

— Как же ты дошел до такого, Миша?

— Ладно, слушай. Как только в России появились первые компьютеры, я сразу же стал просиживать штаны за монитором.

Сначала играть в готические игры, а потом, с появлением интернета, стал зависать на форумах и прочих интернет-площадках. Когда еще была жива мать, ко мне обратился один знакомый с просьбой создать простенький сайт. Я согласился, потому как перебивался поденной работой и не имел постоянного источника заработка. Это был сайт одного агентства по продаже квартир. Агентство было вполне легальным, вот только я не знал, что риелторы занимались не только законной скупкой и перепродажей недвижимости, но и криминальной деятельностью. Что тебе говорить, ты взрослый человек, и, наверняка, тысячу раз слышал как это все делается.

— Ну… раньше такого было много. Но в последнее время вроде бы преступников попридержали…

— Попридержали? Да не скажи. Просто методы изменились. И выбор жертвы стал изощренней. В общем, моя задача — искать такую жертву, обрабатывать её, а бандиты доводят все до логического конца. Я не знаю, что они делают с людьми. Вроде бы не убивают. Если все проходит удачно, я получаю десять процентов от сделки — на эту сумму можно вполне комфортно существовать целый год. Я этим, кстати, занимаюсь не постоянно, а время от времени.

— И много ты нашел таких жертв, которых потом лишали жилья?

— Троих ограбили по моей наводке. Троих… И сейчас я думаю, что нашел четвертого. — Михаил тяжело вздохнул. — Вот только… долго это продолжаться не сможет, когда-нибудь и эту банду поймают. Я не боюсь следствия — доказать мой преступный умысел крайне сложно, ведь я не принимал участие в отъеме жилья. Я боюсь, что все сделанное мною зло когда-нибудь вернется ко мне. Боюсь, что от меня уйдет Инара и я опять останусь один.

Я молчал, не зная, что и ответить. Забитая машинами дорога показывала, что нам еще долго беседовать. Но что я могу сказать ему: брось всё это, не воруй? Послушает ли он меня, или пошлет ко всем святым? Скорее — второе… Хотя очень может быть, что он хочет от меня именно такой помощи…

— Послушай меня… друг. Инара тебя очень любит, и хочет, чтобы у тебя, у вас, было всё хорошо. Ты знаешь, мне кажется, ты сам хочешь, чтобы тебя остановили.

— Да, пожалуй ты прав. Только не знаю, правильно ли я сделал, доверившись священнику? Мой первый опыт был не очень удачен. А для Мороза это всё обернулось двумя годами тюрьмы. Я был свидетелем на суде. У Мороза уже было несколько приводов в милицию, поэтому судья счел нужным отправить его в тюрьму, хотя мог назначить и условное наказание.

— А что с ним случилось, после того как он вышел из тюрьмы?

— Этого никто не знает, даже его родители. Насколько я слышал, они подали в розыск, но безрезультатно. Он, как в воду канул. После отсидки, даже дома не появился. Я думаю, что его убили.

Мы опять посидели молча. На дороге была пробка, ужасная даже для Москвы.