Епифаний Феодоропулос - Заветы жизни. Из жизни и учения архимандрита Епифания Феодоропулоса

В конце жизни отец Епифаний переживал ужасные боли. Он говорил: «Если бы вы испытали лишь двадцатую часть моих страданий, то просили бы Бога, чтобы Он поскорее забрал вас». И, обращаясь к Господу, молился: «Нищ и боляй есмь аз: спасение Твое Боже, да приимет мя» (Пс. 68, 30).

В последние недели из‑за сильных болей батюшка мог лежать в своей постели только на спине. Любое другое положение лишь усиливало и без того невыносимые страдания.

— Я просил Бога о том, чтобы лежать хотя бы на боку, — сказал он нам. — Но… ответа нет. Да будет прославлено имя Его.

Духовный сын отца Епифания, врач, пытаясь найти у него вену, сказал:

— Простите, Геронда, что я причиняю Вам боль. Но я стараюсь для Вашей же пользы.

— Я это понимаю, дитя мое. Ты меня прости, что я доставляю тебе столько хлопот. Я переживаю не из‑за своих вен, а из‑за того, что ты расстраиваешься, когда долго не можешь найти мою вену.

Незадолго до смерти батюшка спросил своего духовного сына:

— Дитя мое, ты свыкся с мыслью, что я, вероятнее всего, скоро умру?

— Сам не знаю, Геронда, свыкся я с этой мыслью или нет, — ответил тот. — Знаю только, что Ваша любовь всегда будет сопутствовать нам. Если же Бог призовет Вас к Себе, то мы в своей молитве будем обращаться к Вам.

— Так поступают, дитя мое, лишь по отношению к святым.

— Геронда, однажды я спросил Вас, можно ли нам в молитве испрашивать заступничества у того, о ком мы имеем сердечное извещение, что он обрел дерзновение пред Богом. Тогда Вы мне ответили, что это возможно, но при условии, что нашему прошению будут предшествовать слова: «Если ты обрел дерзновение пред Богом».

— Да, но я не принадлежу к таким людям.

— Геронда, а вдруг…

— Я тебе сказал, что я не из их числа.

— Но, Геронда, неужели не может быть, что вдруг…

— Хорошо… Пусть будет «а вдруг…»

— Геронда, неужели Вы не боитесь смерти? — с удивлением спросил батюшку некто из его духовных чад, когда отец Епифаний за несколько дней до своей кончины отдавал ему распоряжения о своем будущем погребении (приглашениях на похороны, отпевании и т. д.), причем так спокойно, будто речь шла о ком‑то другом.

— Нет, я нисколько не боюсь умереть… Конечно, не потому, что у меня есть какие‑то добрые дела, но потому, что я верю в милосердие Божие.

— Геронда, не говорите, пожалуйста, сейчас о таких вещах! — воскликнул кто‑то из духовных чад отца Епифания, когда тот давал указания о своем погребении.

— Почему же, дитя мое? Разве мы неверующие?

Батюшка просил отпеть его в храме Божией Матери «Хрисоспилиотиссы» [31] Один из афинских храмов, который батюшка особенно любил. — Прим. перев. . Кто‑то спросил его:

— Где нам совершать Всенощное бдение?

— До отпевания мы (он так и сказал во множественном числе) будем находиться в храме Трех Святителей. На отпевание отправимся в храм Пресвятой Богородицы «Хрисоспилиотисы», а затем в монастырь.

За два–три дня до смерти в забытьи батюшка шептал: «…сеяй скудостию, скудостию и пожнет; а сеяй о благословении, о благословении и пожнет» (2 Кор. 9, 6) — слова из воскресного апостольского зачала, которое, по Божественному промыслу, читали на третий день после его кончины.

Старец также шептал слова Акафиста празднику Благовещения: «…снисхождение бо Божественное, не прехождение же местное бысть…», «Радуйся, Невесто Неневестная» или из последования отпевания: «Образ есмь неизреченныя Твоея славы…» и, наконец, свой любимый тропарь «Что воздадим Господеви…».

Характерные черты Православия — аскетическая жизнь и общение в любви.

Приходите в церковь пораньше. Утреню мы служим для верующих, а не для скамеек.

Одна женщина сказала отцу Епифанию:

— Геронда, когда мой муж идет в храм, я не иду.

— Ну, тогда не ешь, когда он ест, и не спи, когда он спит. По–твоему, ведь так получается? Каждый ходит в церковь за себя, а не за другого.

Божественное Причащение — преимущественно Таинство веры. В Крещении есть вода, пусть освященная, но вода. В Елеоосвящении есть елей, хоть и освященный, но елей. В Божественном Причащении мы видим хлеб, чувствуем вкус хлеба, но это не хлеб. Это Тело. Видим вино, чувствуем его вкус, но это не вино. Это Кровь. Это Таинство, прежде всего, Таинство веры, так как наши чувства не могут его постичь.

Божественное Причащение — это не награда, а лекарство.

— Почему в Церкви существуют беспорядки и нестроения и мы не находим совершенства даже у тех, кто всецело посвятил себя Богу?

— Чтобы мы не опирались на людей или на что‑либо преходящее, но постоянно обращали наши помыслы к Богу, к Небу — нашей вечной родине.

На замечание одного своего духовного сына, что было бы очень хорошо, если бы в Церкви были мудрые люди, так как она в них нуждается, Старец ответил:

— Конечно, было бы хорошо, чтобы в Церкви были мудрые и талантливые люди, но не потому, что она в них нуждается. Церковь ни в ком не нуждается. Мы в ней нуждаемся, так как без Нее не спасаемся. Понятно, что, если у нас есть некие способности, мы должны их употреблять во славу Божию. Не следует, однако, переоценивать нашу лепту. «Мы рабы ничего не стоящие» (Лк. 17, 10).

Церковь спасает, а не спасается.

Некто спросил отца Епифания:

— Геронда, известно, что покой царит только в душах людей Божиих. Но протестанты утверждают, что они постоянно испытывают мир в своем сердце. Как это возможно, ведь они находятся в ереси?

— Дитя мое, — ответил он, — когда селяне хотят стреножить осла, они не связывают ему все четыре ноги, достаточно и двух. Так же в точности поступает диавол с протестантами. Опутав им ноги ересью, он уже не беспокоит их другими искушениями. Вот как можно объяснить то умиротворение, которое они, как утверждают, испытывают. Однако покой этот ложный и временный.

Протестанты утверждают, что в Таинстве Божественной Евхаристии нет Плоти и Крови нашего Господа, но тут имеет место лишь простое воспоминание Крестной Жертвы.

— Как мы знаем, Плоть Господня на Кресте не только не была рассечена на мелкие куски, но даже и кости Его не были сокрушены, — ответил отец Епифаний. — Как же Господь, по Писанию, на Тайной Вечере говорит: «…приимите, идите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое» (1 Кор. 11, 24)? Если речь идет о простом воспоминании, Господь не сказал бы «за вы ломимое», то есть рассеченное на маленькие куски, потому что ничего подобного при Распятии не происходило.