Павел Пономарев - Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи

Весной 1920 года окончательно установилась советская власть и на Соловки прибыла Особая комиссия Архгубисполкома и Губревкома РКП(б). Комиссию возглавлял М. С. Кедров. Ее целью было выявление «запасов оружия и продовольствия, принадлежавших буржуазии и ее пособникам». Но чекисты искали не только оружие, оставленное белогвардейцами и союзными войсками. К середине 1920 года монастырь на Соловках еще оставался, но часть его хозяйства была отобрана для устроенного большевиками совхоза. В это время в монастыре жили 400 монахов и 200 послушников.

Лето 1920 года было последним летом уставной монашеской жизни на Соловках. Осенью 1920 года монастырь был закрыт. Монахов выгнали с Большого Соловецкого острова. Начался самый страшный в истории монастыря период — период систематического грабежа соловецких ценностей, дележки территорий и имущества между организациями новой власти. На архипелаге закреплялись уполномоченные различных советских организаций, между ними разгоралась борьба за власть над территорией и обладанием еще не до конца разграбленными соловецкими ценностями. Архимандрит Вениамин жаловался в Кемский продовольственный комитет, пытаясь защитить жизненно необходимую для обители часть имущества. Сохранилось его обращение к властям: «Всепокорнейше прошу не дать братству погибнуть зимою с голоду, потому что, если не достанет хлеба хотя бы на пятнадцать дней, — все мы должны будем помереть с голоду на диком, суровом морском острове» (10), — но в ответ обыски и грабеж приобрели новую силу.

Обращает на себя внимание то, сколько страдания в этих строках — ведь под его опекой оставалось около полтысячи человек. В прошении архимандрита есть прозрачный намек и на попечительство обители над заключенными Соловецкого лагеря принудработ, который вскоре станет одной и самых позорных и страшных страниц человеческой истории XX века.

Архимандрит Вениамин всё больше и больше мешал своре лагерных надсмотрщиков: слишком много знал, видел… Среди оставшихся монахов нашлись предатели, сообщившие большевикам о скрытых ценностях. Председатель Архгубисполкома Попов распорядился «серебро заарестовать», а виновных в сокрытии наказать. На архимандрита Вениамина был составлен донос несколькими монахами. Вскоре он и его ближайший верный помощник, иеромонах Никифор, были арестованы по обвинению в сокрытии монастырских ценностей и хранении оружия. Их сослали на лесозаготовки в Холмогоры, но летом 1922 года освободили. Отец Вениамин и отец Никифор уехали в Архангельск на Соловецкое подворье. После разгона подворья их приютил верующий человек — архангелогородский врач и аптекарь Александр Алексеевич Левичев, у которого они проживали по июнь 1926 года. Хозяин денег за жилье с них не брал, добровольные жертвователи поддерживали их, чем могли.

О возвращении на Соловки не было и речи — там уже вовсю действовал всесоюзный концлагерь. Но Вениамин и Никифор искали уединения и тихого места для молитв.

И вот, летом 1926 года, по совету бывшего послушника Соловецкого монастыря, Степана Антонова, они переезжают в село Часовенское к сестре Степана Анне и этим же летом в сорока верстах от ближайшего населенного пункта — деревни Коровкинской — сооружают келью. Здесь подвижники разработали небольшой земельный участок и поставили ледник. Небольшая изба стояла на высоком берегу Волкозера. В доме были только иконы и предметы обихода. Питались они рыбой и собранными в лесу грибами, ягодами. Дважды в год зимой к ним приезжал Сергей Антонов, оставляя необходимые продукты. Никаких ценностей у них не было. О прежних временах напоминали только никелированные самовар и кофейник, да еще настольные часы с боем. Кроме того, в доме имелись предметы кухонного обихода, запас продовольствия и одежды. Была у них и лодка.

Архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор проводили время в молитвах и трудах — ловили рыбу, выращивали овощи. Недостающие продукты привозил по зимнику Степан Антонов. Случайных людей отшельники почти не видели — в год забредали два–три человека. Изредка навещали их местные православные крестьяне — братья Тимофей, Федор и Матвей Григорьевич Евстифеевы, относившиеся к архимандриту и его сподвижнику с глубоким почтением. Да по большим праздникам бывал у архимандрита и другой невольный отшельник с Соловков — иеромонах Алипий, поселившийся неподалеку на Ледьмозере.

Так прошло почти три года.

Революция и первые годы советской власти сдернули с насиженных мест массу народа. Россия была наполнена бродячим людом.

Оторванные от дома, обманутые большевистскими обещаниями о всеобщем благоденствии, растерявшие нравственные ориентиры, обездоленные, обозленные «летуны» были готовы на все…

В 1925 году в деревне Коровкинской появился некто Степан Ярыгин, 23–х лет, умственно отсталый и глуховатый. Скитался он по чужим углам, не хотел работать, промышлял воровством, был дважды судим. А осенью 1927 года к деревне Часовенское прибился девятнадцатилетний Владимир Иванов, комсомолец, из крестьян Тверской губернии. Работать он стал в местном лесхозе бригадиром плотников, затем лесным обходчиком. Властям комсомолец «помогал разоблачать провокаторов из местного населения». То есть наверняка не одного человека загнал в Соловецкий концлагерь. От охотников Иванов разузнал дорогу к избушке архимандрита Вениамина. Зимой 1927 года отыскал уединенную келью отцов. Монахи встретили непрошенного гостя хмуро, но он сослался на общих знакомых, остался ночевать и тщательно осмотрел все их хозяйство. Комсомолец–активист полагал, что у архимандрита непременно есть сокровища Соловков.

Весной 1928 года Иванов подговорил слабоумного Ярыгина ограбить монахов. Уговор состоялся накануне Пасхи.

Сначала сообщники отправились на Лодьмозеро, где проживал иеромонах–отшельник Алипий и разграбили там зимовья охотников, а также его келью. По счастью, отца Алипия не было дома и он остался жив.

Вечером 17 апреля 1928 года грабители вышли к Волкозеру, где подвигом добрым подвизались в молитвах, посте и трудах архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор. Бандиты считали, что именно там хранятся сокровища Соловецкого монастыря. Был вторник Светлой седмицы, день великой праздничной Недели Христовой Пасхи. Келья иноков светилась изнутри — они отправляли праздничную службу.

Когда совсем стемнело и свет в доме погас, Иванов с Ярыгиным приблизились к избушке и начали через окна стрелять в монахов. Но войти к отшельникам не смогли — обуял непонятный ужас. Однако жадности хватило, чтобы проникнуть на чердак, где хранились запасы одежды, обуви. Там взяли они несколько пар сапог, два дождевика, фуфайку, нижнее белье, носки, чайник и набор рыболовных крючков…