Иосиф Афонский - Послание исихасту пустыннику

Однако здесь необходимо внимание. Ибо многие отделились от братьев не по пламенной любви Христовой и желанию подвигов и скорбей, а желая безмолвия для служения своим страстям. Ибо не терпят они послушания и оскорблений, но любят свою волю и, став рабами страстей, служат им, гневу и похоти, и так совершенно прельщаются.

Тот же, кто безмолвствует поистине ради Христа, постоянно проливает слезы, оплакивая свои грехи. И прилежит всякой добродетели. И с пылом веры предает себя подвигам до смерти. И, погружая ум в сердце, понуждает себя, вдыхая и выдыхая, говорить молитву: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя!" — и собирает ум, согласно указаниям святых отцов-подвижников.

И, проходя все это и труждаясь в поиске воли Божией, он начинает тайно, мало-помалу, умно чувствовать Божию помощь. И та, как некая баня, мало-помалу его очищает, умягчает его сердце для умиления, для скорби, для послушания, для ревности и большего пыла. И, как некая мать, его носит и воспитывает его, как младенца. А когда благодать отходит, он, не ведая мудрости Святого Бога, плачет и рыдает, ища ее. И прилагает посты к постам, стояние и бдение, молитвы и прошения, полагая, что ими привлекается Божия благодать. А искушения всячески его огорчают, чтобы он еще больше просил со слезами Божественной помощи — таково Домостроительство Божьего промысла для его воспитания.

И когда снова посетит его Божественная благодать, он, как младенец, начинает кричать: "Ах, ах! Как же ты меня оставила — бесы чуть не задушили меня! Не уходи больше! Ах! Что мне сделать, чтобы тебя удержать?" Думая, как младенец, что благодать приводят подвиги, и что ему сделать, чтобы ее удержать. А Бог, когда тот снова хорошо ее вкусит, сразу отступает. Но мало-помалу приходит скорее и больше. А младенец по разуму и ведению начинает привыкать и смелеть, думая, что она уже дана ему как плата за его труды.

И в течение трех или четырех лет он видит Божию благодать, постоянно упражняющую и умудряющую его, умаляющую его страсти и [козни] бесов, которые не могут долго воевать с ним, ибо он защищен Божественной благодатью. И когда он бодрствует, то имеет как утешение слезы, ходит он или трудится. А когда ум намолится, имеет умные ощущения светлого облака, которое иногда его посещает. Если, опять же, хоть немного спит, видит прекрасные сны — рай со сверкающими, как золото, цветами и царские дворцы, несказанные и ярче солнца сияющие, и многое другое и разное, которым, когда он проснется, его ум увлекается и подвигает его к рвению и ревности, и он с удивлением размышляет о красоте вечных благ и о том, когда он удостоится стать их наследником.

Однако, чадо, и здесь нужны внимание и рассуждение, чтобы он не верил некоторым снам, но знал бы, от Бога они или от беса. Но так как не все имеют такое рассуждение, то пусть он снам не верит вовсе. Впрочем, сновидения от Бога распознаются. Иногда они видятся в глубоком сне, иногда в тонком, как бы то ли спящему, то ли нет, и в краткое время. А когда человек просыпается, то полон радости, виденное увлекает ум и вызывает созерцание. И целые годы он вспоминает об этом, и оно незабываемо. А сны от бесов наполняют душу смятением. И когда человек просыпается и ум хочет вспомнить виденное, то наполняется страхом. И сердце этого не принимает. Но и если он это видит во сне, видения не останавливаются, но изменяются в видах и образах, в местах и способах, в поступках и движениях. И по этим изменениям, и мятежным и бесстыдным, ты можешь узнать, откуда они. Бывают и другие сны, от фантазии ума и от многоядения, впрочем, нет нужды о них рассказывать. Но сердце подвижника, когда он спит, непрестанно занято молитвами, как мы сказали в другом месте.

Так вот, младенец, видя все эти блага и не имея необходимого ведения, чтобы хорошо узнать и различить промысл Божий, ибо пока еще ест молоко и не приобрел еще чистых очей, но до сих пор источает свет и тьму вместе и дела его смешаны со страстями, начинает поэтому помышлять, что за его подвиги и скорби вот что дарует ему Бог. А злой бес тайно сеет отраву, как когда-то Еве. И младенец открывает свои уши. Это происходит и по Божьему попущению, чтобы он научился смирению.

И начинает коварный бес говорить ему: "Видишь, — говорит он ему, — как говорят сегодня, что Бог не дает благодати?" Видишь? Так как они не хотят подвизаться, препятствуют и другому человеку и говорят ему: "Прельстишься, упадешь, изнеможешь".

И многому другому учит его древнее зло. А он, не ведая ловушки, которую оно ему плетет, ибо он неопытен в войне, скрадывается и принимает ложь за истину, а может быть, и по Домостроительству Божию, как мы сказали, чтобы оно его умудрило и он не оставался бы навсегда младенцем.

Слава премудрости и ведению Бога, Который многообразно устрояет исцеление нашей души. Слава и хвала всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Вот ты услышал, как приходит благодать. Послушай и о том, как впадают в прелесть. И подвижникам требуется большое внимание. Ибо издавна многие претерпели падение и сегодня падают каждый день. Так, когда кто-нибудь примет ложь за правду, то в гордыне начинаетпоучать тому, что человеку требуется, если захочет и понудит себя, чтобы стать сосудом благодати. И, гневно споря с несогласными, такой мало-помалу впадает в прелесть и становится рабом бесов, утверждая, что все пойдут в ад, ибо ни у кого нет ведения, кроме как у него. И прекращает слушаться тех, которые говорят ему полезное для него. И затворяется в уединении, исполняя волю живущего в нем беса. И если останется в затворе, бес его или задушит, или повесит, убеждая его, что он станет мучеником. А если этого и не добьется, то ввергнет такого в безразличие и нерадение, чтобы тот все оставил и только ел и упивался. И монах даже не понимает, что упал, и не просит исцеления, но думает, что хорошо идет и что таковы путь и истина. Человеколюбивый же Господь ожидает, чтобы тот понял, что упал. И если поймет свое падение, может исцелиться.

Вот, чадо, такова одна из прелестей. И лекарство от нее для человека — познать, что прельстился, и со слезами обратиться к опытному врачу, способному его спасти, дать подходящее лекарство для безопасности его души.

А мы давай вернемся к тому, на чем остановились. И говорим: если человек не уйдет от братьев, как тот, о котором мы сказали, но хоть и пребывает в неведении и думает, что он сам приобрел благодать, и спорит о том, что человек может, если захочет, понудить себя и приобрести благодать, то все же есть у него и страх и говорит он с естественным рассуждением: "Как я могу осуждать других, думая, что ни у кого нет ведения и только я оказался просвещенным?" И сражается с помыслами, нанося и получая удары. А благодать Божия мало-помалу удаляется и попускает ему впасть в искушения, чтобы он научился смирению. Он же, будучи не в силах выдержать ярости помыслов и боясь, как бы не прельститься, бежит разыскивать опытного старца, чтобы тот исцелил его рану.